Заяц

Заяц и кролики не различаются ни в символике, ни в народной вере. Во многих древних культурах заяц является «лунным зверем», так как темные пятна («моря») на диске полной луны напоминают скачущего зайца. У ацтеков код зайца (тохтли — или 8 — счастливый знак из 200 дневных символов) списан в U-образный иероглиф, обозначающий слово «Луна». В Древнем Китае лунный заяц толчет в ступке веточку корицы и символизирует долголетие. В индо-буддийском пространстве, у кельтов, готтентоттов и древних египтян заяц ассоциировался с луной. Издавна за символическое значение зайца отвечают истинные либо легендарные свойства, такие как, возможно, его чуткость: ему приходится спать с открытыми глазами, а мясо зайца приводит, по мнению средневековых врачей, к бессоннице (в античности это называлось «сделать наслаждение девятого дня красивым»); его трусливость («заячья стопа», в средневековой символике олицетворяет также бегущих впереди зайца ополченцев, трусов, подобно тому, как это описано в «семи швабах»); его сверхплодовитость и готовность к спариванию делают его символом похотливости. Белый же заяц, лежащий у ног Девы Марии, должен выражать победу над «телесным». «Пасхальный» заяц, связанный с символом плодородия — яйцом, играет в весенней традиции древней Центральной Европы важную роль.
Более значительная особенность зайца упомянута в раннехристианском «Физиологе» («Physiologus»). Благодаря своим коротким передним ногам он бежит быстрее всех и может в таком случае ускользнуть от своих преследователей. «Даже ты, человек, ищи скалу, когда тебя преследует злая собака или демон... и когда он (демон) понимает, что человек бежит под гору, неся в сердце земные и повседневные заботы... то ревностно приходит к нему, мысленно смутившись. Но когда он (демон) все же понимает, что он (человек) бежит по Божьей воле в поисках истинной скалы (см. Камень) нашего Господа Иисуса Христа и взбирается на вершину добродетели, а собака возвращается по слову Давида: нужно возвращаться посрамленным, кто ко мне недоброжелателен». Заяц весьма часто появляется в христианской иконографии. Его беззащитность олицетворяла людей, уповающих лишь на Бога. Зайцы, отдающие детям гроздья винограда, являются чувственными образами душ, взятых в рай, где они могут в полной безопасности вкушать плоды вечной жизни.
Вскользь встречаются представления о трех зайцах в круге, чьи уши образуют треугольник. Может быть, это указание на божественную тройственность либо скоротечность времени в его беге по кругу.
Древние представления приписывают зайцу, который также служит символическим зверем Иберии, преимущественно положительные свойства. Его скорость и чуткость, по Плутарху (46—120гг. н.э.), имеют «нечто божественное». Любимый зверь богини Афродиты, по Плинию (23^79 гг. н.э.), очень полезен женщинам: заячье мясо сделало бы бесплодных женщин плодовитыми, употребление большого количества заячьего мяса благоприятствовало бы зачатию детей. Волшебник Аполлон из Тьяны (I в. н.э.) предлагает трижды обносить вокруг детородного места зайца для облегчения родов. В Древнем Китае заяц — четвертый символический зверь круга зверей (см. Звезды). Изображение шести мальчиков вокруг человека с заячьей головой символизирует желание, связанное с надеждой на лунный праздник, когда дети семьи должны были дожить до свободного повышения на должность старшего управляющего. Из-за своей лунной ассоциации заяц является зверем Ни.
Его особая роль указана в буддийской притче, по которой сострадавший заяц, принося свою жизнь в жертву, прыгнул в огонь, чтобы накормить своим мясом голодающего Будду. Это вместе с тем являлось чувственным образом самостоятельного задания по вере в силу спасения.
В североамериканских индейских мифах заяц — это культовый герой, возможно, Глюскап либо Манабоцо, трансформировавшийся как создатель мира в противоположное состояние. В качестве «трюкача» он, благодаря своей хитрости, побеждает более крупных и сильнейших зверей, таких как медведи и буйволы. Для психологически ориентированных исследователей символизма ни заячья скорость, ни трусость не стоят на переднем плане, и это делает его сутью животного плодородия и горячей сексуальности.