Рай

Рай — представление о безопасном саде, существовавшем в древние времена и посвященном безгрешному человеку. Слово означает заповедник, на древнеперсидском — дикий парк для развлечения королей. В библейском раю находятся два дерева, объявленные неприкосновенными, которые не разрешалось осквернять древнему человеку. Во времена мифов это был центр космоса с четырьмя вытекающими из него реками и прежде всего с присутствием в нем самого Творца. «Утраченный рай» стал целью угодного Богу человека, который надеялся попасть в него на небе.
Картины исламского рая отличаются от него лишь появлением сексуальных радостей для взятого в него мужчины, наличием «большеглазых красавиц, которых еще не касался ни человек, ни джин» (Бельтц, 1980). Под пальмами и гранатовыми деревьями, среди ароматных кущ и тенистых дубрав правоверные наслаждаются после Страшного суда восстановленным древним садом, на берегах его четырех рек, из которых одна несет прозрачную живую воду, вторая — неопьяняющее вино, третья — непортящееся молоко и последняя — мед — незамутненные, ароматные и укрепляющие: «Никакого бледного призрачного мира, а очень реалистичный мир наслаждения... Отражение жизни в покое и довольстве, как это было типичным для отдыха в оазисе мира восточных мужчин. Сады арабских халифов были предвосхищенными представлениями о рае» (Бельтц, 1980). В соответствии с четырьмя реками назывались четыре разных райских сада. В античности представление о Елисейских Островах Обетованных (Блаженных), находящихся там, где заходит солнце, в значительной степени вытеснялось картинами мрачного подземного мира (Аид, Оркус). Представления о потустороннем мире кельтов Северо-Западной Европы нередко связывали идею о «счастливых островах» в западном море с легендой о счастливой стране под волнами, недоступной живым, сравнимой с чувственными исламскими изображениями рая. Сказки мореходов на эту тему упоминают пятьдесят островов, на которых ждут тысячи прекрасных женщин, звучит чудесная музыка и неизвестны фальшь, заботы, болезни и смерть. К этим мифическим островам счастья относятся, например, Маг Meлл — покрытая цветами равнина радостей, Маг Мон, равнина игр, Киуин — милосердная страна и Имхиуин — очень милосердная страна. Остров Эмаин называется также Тирнам Бан — страна женщин, где ждут многочисленные, пылающие от любви женщины и девушки. Мифы такого рода, вероятно, были предназначены для того, чтобы путем обещания счастья рая, напоминающего гротескную картину страны с молочными реками и кисельными берегами, уничтожить страх перед смертью и подготовить к чуду ожидаемого будущего потустороннего мира, где праведные покойники — как в полях древнеегипетской картины потустороннего мира — продолжают жить в соответствии со своими желаниями без трудов и мучений.
В Древней Мексике была известна картина рая бога дождя Тлалока, который прежде всего был открыт для утонувших. Очень часто за эталон принимается представление о безгрешном золотом веке, восстановленном после гибели мира и Страшного суда для избранных, которые наслаждаются красотами великолепного сада. С культурно-исторической точки зрения следует обратить внимание на то, что эта символическая картина не соответствует образу жизни реальных охотников и собирателей доисторического времени человечества; в большей степени она указывает на эпоху культивирования растительного мира (культура плодоносящего дерева).
Распространенное в Европе понятие Эдема укоренилось в большом, не подлежащем точному определению пространстве древневосточных культур, причем в Средневековье господствовало представление о том, что земной рай может располагаться недалеко от центра земли в Иерусалиме (см. Гора, Омфалос, Скала). Говорили, что он охраняется ангелами с огненными мечами и недоступен человеческому восприятию — царство счастья, лишь мимолетно сравнимое с земными прототипами, подобное острову Диль-мун шумерской мифологии, поверхностно идентифицированное с островами Бахрейн в
Персидском заливе, но все же размещенное на другом уровне. «Небесный Иерусалим» Апокалипсиса Иоанна тоже соответствует земному городу с тем же названием, который представлен в качестве доступного прототипа.
В готике большие соборы тоже воспринимались как копии рая, вот почему главный портал часто украшался рельефом, изображавшим картины Страшного суда.
Эзотерические символы отталкиваются от земных представлений и формируют идеальное состояние как приближение к Богу в одухотворенной форме, вплоть до буддистского представления о «нирване», восхождения личности в сверхличность абсолютного бытия (на Западе часто ошибочно упрощенно называется «ничто»).
Желание не быть обязанным воспринимать рай справедливых святых как последнюю и единственную цель абсолютного существования проявляется также в легенде, которая приписывается суфистке-наставнице Рабий, ум. в 810 г. н.э. Ее собратья спросили ее, почему она носит в одной руке чашу, наполненную водой, а в другой чашу с огнем. Ее ответ гласил: «Я спешу положить огонь в рай и затопить ад водой, чтобы эта пелена упала с глаз тех, кто идет паломником к Богу, и они распознали бы свою цель; чтобы служители Бога могли его увидеть, его, без какого-либо предмета, как надежды, так и повода для страха...». Живший немного позднее суфист Абуд Хасид Вистами выразился по этому поводу: «Рай — последний покров, так как избранные для рая остаются в раю, а тот, кто там пребывает, не живет у Бога. Он — есть он, Сокрытый».