Кровь

Кровь в ритуалах играет значительно большую роль, чем в символике, но и здесь она очень важна как воплощение жизни. Часто она представлена материалами, которые не воспроизводят ее цвет, например охрой, для того чтобы символизировать продолжающуюся жизнь. Руны магически оживлялись красной краской (древнеанглосаксонское teaf or = свинцовый сурик, отсюда слово «волшебство»), чтобы усилить впечатление того, что они якобы заполнялись кровью. Широко было распространено мнение, что кровь — это божественный элемент жизни, который действует в организме человека. Как таковая она была табуирована во многих культурах и могла проливаться только после особой подготовки, в частности, при совершении обряда жертвоприношения. «Потому что душа тела в крови, и Я назначил ее вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши, ибо кровь сия душу очищает. Потому Я и сказал сынам израилевым: ни одна душа из вас не должна есть крови, и пришелец, живущий между вами, не должен есть крови» (Третья книга Моисеева, 17, 11—12). Вновь и вновь кровь считается носителем магических сил и единственной пищей сверхъестественных и сочетается со многими иррациональными воззрениями. Такие слова как «кровосмешение», «кровная месть», «кровное братство», «кровный бокал» (масона) подтверждают это, как и просторечные выражения («Это у меня в крови»; «венская кровь»; «у него горячая кровь»; «сохранять кровь холодной»; «быть кровожадным»; «руки в крови» и пр.). По античному учению о соках тела и темпераментах кровь была особо определяющим фактором в природе «сангвиника» (sanguts — лат. кровь). В речах Гитлера кровь в большей мере означала «расу», наследственный материал, генетическую информацию, в частности, когда он писал о «признании крови», то есть расовой основы в общем («Одна лишь утерянная чистота крови разрушает навсегда внутреннее благополучие, принижает человека навечно») в своей книге «Моя борьба». У многих древних народов участники ритуала выпивали жертвенную кровь, чтобы привести себя в состояние экстаза. В культах Митры и Кибелы верующие обливали себя кровью жертвенного быка, из которой они должны были бы перенять жизненную силу.
Менструационная кровь, согласно античной теории размножения, является одним из двух компонентов, из которых (вместе со спермой) возникает новая жизнь. Но в то же время у многих народов она считается «нечистой» и заряженной негативной силой, отчего менструирующие женщины часто отторгались от сообщества. И напротив, «чистая кровь» всегда символизировала ненарушенную жизненность. Согласно средневековым преданиям она якобы обладала силой излечивать проказу (лепру), если искупать в чистой крови больного. Древнекитайские предания рассказывают о нарисованных драконах, которые улетали после того, как им кровью подрисовывали глаза. В магической традиции Западной Европы кровь считается «особым соком», пропитанным совершенно личной аурой жертвователя, отчего дьявольские пакты должны якобы подписываться или скрепляться кровью. Когда же в алхимии речь идет о «крови», то это обозначает жидкий (красноватый) раствор ранее подкрепленной субстанции.
В христианском мире образов кровь Христа как одно из эвхаристических таинств занимает центральное положение (плоть и кровь — хлеб и вино), при этом символично, что смешанное с водой вино означает церковь, которая неразделимо соединяется с водой верующих и в лице Христа олицетворяет единство: члены церкви пропитываются очищающей и избавляющей силой крови Спасителя. На изображениях Распятия из тела Христа кровь льется ангелом в чашечки, которые в свою очередь ассоциируются с преданием о легендарном Граале.
В стране ацтеков Древней Мексики человеческая кровь была необходимым средством для подкрепления солнца (обессиленного после ночного прохождения им через ад), только она могла поддерживать порядок в Космосе. Этим объясняются чрезмерные принесения в жертву военнопленных, которые в империи ацтеков должны были принять «цветочную смесь».
«Голубая кровь» аристократов объясняется, по-видимому, тем, что у лиц высшего сословия не было загара кожи и кровеносные сосуды под ней отливали синевой через благородную бледность. Это изначально испанское выражение — «sangre azul» — с начала XIX столетия стало обычным и в германском языковом пространстве.