Кто умнее: Бирбал или Тансен?
«Девятью драгоценными камнями» славился двор падишаха Акбара, «девятью сокровищами». И одним из них был мусульманин Тансен — великий мастер пения и музыки. Слава о Тансене дошла до чужих краёв. Даже цари из дальних стран приезжали в Индию послушать его пение. Возвратившись домой, они продолжали хвалить и славить Тансена. Делийские мусульмане очень гордились Тансеном: нет, мол, никого лучше него при дворе падишаха. А индус Бирбал был по должности выше, и придворных это сильно печалило. Они только и искали случай удалить Бирбала, и всё старались, будто невзначай, похвалить Тансена при государе.
Однажды на дарбаре падишах беседовал с вельможами. Один из них начал ум Тансена нахваливать: таких умных, дескать, и на свете больше нет, а о Бирбале — ни слова. Падишах слушал-слушал, да и говорит:
— Всё-то вы Тансена хвалите, может, это и так, но до Бирбала ему далеко.
Слова эти для придворных были как пощёчина, но дело было на дарбаре, и они промолчали. Вечером сошлись вельможи у одного сардара и сговорились устроить праздник. Разубрали, разукрасили зал в доме сардара, посреди зала поставили золотой трон для падишаха. Приглашён был туда и Тансен со своими инструментами. Потом самые именитые вельможи пошли уговаривать Акбара пожаловать на праздник.
Когда вошёл падишах, Тансен запел весёлую песню «Дипак»154. И в тот же миг вдруг сами собой зажглись все светильники, в зале стало светлым-светло. Время было летнее, солнце пекло. Тансен вскоре заметил, что падишаха томит духота, и запел «Малар»155. Сразу же пошёл дождь, воздух посвежел, в зале стало прохладно. Очень кстати был этот дождь и всем принёс отраду.
Падишаху пришлась по душе забава, что придумали для него сардары. А у них был свой расчёт. Увидев, что Акбар в хорошем расположении духа, они осмелели. Самый знатный вельможа Мумтазуддин почтительно сложил руки и сказал:
— Владыка мира! Теперь вы воочию убедились, сколь велик ум Тансена. Отныне вы, наверно, и сами будете считать его мудрее Бирбала и по справедливости отдадите должность Бирбала Тансену. Мы на это надеемся.
Другие сардары поддакнули. Видит падишах, что все вельможи заодно, все — против Бирбала.
— Вы правы, Тансен и впрямь очень образованный человек, а всё же с Бирбалом тягаться не может. В скором времени я докажу это на деле, и тогда вы сами убедитесь.
Прошло время, и сардары забыли об этом разговоре. Тогда падишах написал письмо царю Бирмы, запечатал его и приказал Тансену и Бирбалу отвезти в Бирму.
В напутствие падишах сказал:
— Смотри, Тансен, дело это важное, тайное, никто другой с ним не справится. Не зря я вас вдвоём посылаю. Поспешите к бирманскому махарадже, всё уладьте и поскорее возвращайтесь.
— Хорошо, всё исполним, — ответили Тансен и Бирбал. Они спрятали письмо и, собравшись, в тот же день пустились в дальний путь.
В дороге Бирбал всё думал-гадал: «Не иначе как тут большая тайна скрыта. Ну ладно, подождём, скоро всё само собой и откроется. Глупо изводиться понапрасну. А как придёт пора — тут уж гляди в оба!»
И Тансен призадумался: «Похоже, дело это очень трудное. Недаром падишах послал с Бирбалом меня, видно, одному ему не справиться. Вот и хорошо, постранствую по свету, а когда порадую махараджу своим пением, ещё и награду получу». От этих мыслей радость распирала ему грудь.
Падишах дал им быстроногих коней, и путники всего за несколько дней добрались до столицы Бирмы. Солнце уже заходило, и пришлось им заночевать под городскими стенами. Бирма — страна лесистая, гористая, места чужие, незнакомые; и Бирбал предложил спать по очереди: каждому — два часа спать, два — караулить.
Первым встал на караул Бирбал. Вдруг, откуда ни возьмись, подходит к нему незнакомый старик и говорит:
— Мне кажется, что вы чужестранцы, а тут джунгли, львы бродят, опасно вам здесь ночевать. Пойдёмте ко мне, отдохнёте в моей лачуге, а на заре поедете своим путём.
Бирбал сначала отказался, но старик уговорил путников. Сев на коней, они поехали к нему, благо, лачуга была недалеко. Коней привязали во дворе под навесом и вслед за хозяином вошли в дом.
На рассвете Бирбал встал и начал собираться в путь-дорогу, но тут во двор приковылял, опираясь на посох, старик. Стал он Бирбала упрашивать:
— Уж и не знаю, за какие заслуги в прежней жизни послал вас Господь в мою лачугу. Ночью я не смог вас угостить да приветить, стыдно мне, но теперь не приличествует вам уезжать голодными. Не обижайте меня, простого человека, согласитесь принять скудное угощение, как и вера наша велит.
А Бирбал с Тансеном уже сутки ничего не ели. К тому же, сторона чужая, свои порядки — когда-то ещё поесть удастся! А главное — не годится старика обижать. И Бирбал согласился позавтракать. Обрадовался старик и приготовил еду из лесных плодов и кореньев. Поели путники, распрощались с хозяином — и в город.
Красивы улицы в бирманской столице! Дома высокие, во много этажей, куда лучше, чем в Дели. И раджа был добрый и храбрый, своих подданных любил, под его рукой народ жил припеваючи. Сильный слабого не обидит, тигр и коза — и те на водопой рядом шли. Словом, ни в сказке сказать, ни пером описать, как на той земле обетованной жили. Истинное царство Рамы! Чиновники блюли законы и стояли за правду. Лихоимство под корень вывели, а если кто-то предлагал взятку, его тут же наказывали.
Горожане догадались, что путники в роскошных нарядах — люди высокопоставленные, и встречали их приветливо. Ехали Бирбал с Тансеном по улицам и расспрашивали, где царский дворец. У ворот встретил их дворецкий и сказал:
— Добро пожаловать! Откуда путь держите, почтенные, и с какой целью прибыть изволили?
— Мы — жители Дели. Приехали повидать махараджу, привезли послание от нашего падишаха, — ответил Бирбал.
Дворецкий повёл гостей в царский совет. Оставил их в приёмной, а сам пошёл доложить о приезде чужестранцев. Махараджа велел им войти. Они приветствовали махараджу очень учтиво и по его знаку сели на указанные места. Кончил махараджа свои дела и начал гостей расспрашивать: зачем, мол, пожаловали. Бирбал молча подал письмо падишаха. Махараджа распечатал его и стал читать, а там было написано: «Этих чиновников надо казнить за тяжкое преступление. Но здесь этого сделать нельзя: народ может взбунтоваться. Поэтому посылаю их к вам. Соблаговолите совершить наказание, как мы просим».
Прочитал махараджа письмо и подал его своему главному советнику. Понял тот, что тут кроется какая-то тайна, и сказал государю:
— Надо посадить их временно в тюрьму, а там поразмыслим и поступим как подобает.
Раджа обрадовался умному совету и велел приезжих вельмож на две недели заточить в тюрьму.
Тансен сильно забеспокоился, когда ему надевали кандалы, и совсем голову потерял. Заметил это главный советник раджи и объяснил:
— Причина этого наказания — в письме, что вы привезли. Так повелел ваш падишах.
Тансена и Бирбала отвели в тюрьму, и тут Тансен взмолился:
— Бирбал, братец! В какую ж беду мы попали! Пришёл, видно, наш смертный час. Моя голова ничего не соображает, вся надежда на вас. Сделайте милость, придумайте что-нибудь.
А Бирбал разгадал замысел падишаха и даже ахнул про себя: «Вот ведь что затеял падишах, лишь бы устроить проверку нашему уму!» Чтобы уменьшить тревогу Тансена, вслух он сказал:
— Милый Тансен! Я придумал средство спастись. Удастся — хорошо, а нет — не миновать нам гибели. Вот что я надумал: перед казнью каждый из нас должен просить, чтобы его повесили первым. Вот и всё, лучшего средства я не вижу.
В тоске и горе встретили узники день казни. Вот повели их солдаты на виселицу. Тансен внешне весел и доволен, а на душе у него кошки скребут. Когда пришли они на место казни, Бирбал вышел вперёд и говорит:
— Братцы, вешайте меня первым.
А Тансен Бирбала отталкивает, на его место становится и кричит:
— Ну нет! Этому не бывать! Я первый!
Так они долго спорили, кому умирать раньше. Видит палач, что каждый так и рвётся раньше другого на тот свет отправиться, рассмеялся и решил, что они оба ума лишились. Он послал солдата передать эту весть махарадже. А у того как раз главный советник был, послушал он солдата и говорит махарадже:
— О, повелитель, я ведь сразу сказал: есть в этом деле какая-то тайна. Без причины никто в петлю не полезет. Надо позвать их сюда и хорошенько расспросить.
Махараджа послал солдата за чужестранцами и стал у них выпытывать: что это им не терпится умереть?
— Это тайна. Большой урон мы понесём, если она откроется, — ответил Бирбал.
Такой ответ ещё пуще раззадорил махараджу.
— Что ж, — пригрозил он, — не хотите говорить, так всю жизнь в тюрьме просидите, там и умрёте.
Бирбал пригорюнился, голову опустил, а сам в душе радость прячет.
— О, махараджа! Раз уж вы нас вынуждаете, делать нечего, придётся рассказать, хоть сердце-то не велит. О Господи! Великую потерю понесу я в будущем, если открою тайну. Ну ладно уж, благоволите выслушать! Уже давно страна ваша — как бельмо на глазу для нашего падишаха Акбара. Он только и думает, как бы прибрать её к рукам, да руки-то коротки — знает ведь ваше могущество. Однажды все вельможи и сановники собрались в дарбаре, и падишах решил спросить у них совета: как взять под свою руку бирманское государство. Думали-гадали придворные, но никто ничего придумать не смог. Тогда заговорил один старый, очень учёный брахман:
— Владыка мира! Есть одно средство, очень даже простое. Пусть бирманский раджа казнит двух ваших подданных. В следующем рождении первый казнённый станет бирманским раджой, а второй — его главным советником. Тот же, кто предаст их казни, всю жизнь будет прислуживать падишаху. Так бирманское царство само попадёт к вам в руки.
Долго судили-рядили вельможи про это дело, и, наконец, послали нас к вам. Так вы уж, будьте милостивы, не допускайте проволочки и немедленно прикажите нас казнить.
Эти диковинные речи открыли радже глаза на тайну чужестранцев! Он взглянул на своего вазира, а тот был потолковее и поумнее раджи. Он сказал:
— Владыка мира! Вижу я, как не терпится им умереть, и похоже, что он говорит правду. Разумный человек не станет сам себе вредить. Нужно отослать их обратно живыми.
Радже пришёлся по душе совет вазира. Пристально посмотрев на Бирбала и Тансена, он сказал им:
— Поезжайте назад в свою страну безо всяких препон. А падишаху скажите: «Раджа Бирмы тебе не слуга и твои приказы исполнять не желает. Если хочешь кого-то казнить — сам на своей земле и казни. Я же не стану понапрасну брать на себя вину за убийство».
Тансена томил голод, он только и думал, как бы поскорее улизнуть, но Бирбал упрямо стоял на своём:
— Почтеннейший раджа! Вы уже приказали меня казнить, а теперь передумали. Не к лицу это такому знаменитому правителю. Вы уж исполните приказ нашего падишаха. Не хотел я открывать нашу тайну, знал, что только повредим мы себе. Неужто не смилуетесь, не прикажете казнить нас?
— Чего ради мне самому на себя беду накликивать? А просьба Акбара для меня ничего не значит. Вот вам мой приказ: сей же час убирайтесь из города. А если помедлите, солдаты свяжут вам руки и выкинут за городские стены.
Сделал Бирбал скорбное лицо и вышел из дворца вместе с Тансеном. Выехали они из города и, одолев все невзгоды далёкого пути, приехали в Дели и сразу же явились во дворец.
Знал падишах, чем дело кончится. Встретил он Бирбала с Тансеном очень приветливо, велел сесть на самые лучшие места в дарбаре и стал расспрашивать про бирманского раджу. Не успел Бирбал рта раскрыть, как Тансен с жаром заговорил:
— Владыка мира! Только по милости Бирбала остались мы живы и домой возвратились! Если бы не он, давно бы расстались наши души с телами.
И рассказал по порядку всё, что с ними приключилось. Тогда падишах кивнул придворным-мусульманам:
— Слышали? Я ведь вам говорил, что Бирбал умнее Тансена, но вы упрямились, всё хотели поставить Тансена на место Бирбала. Нынче, слышите, сам же Тансен славит Бирбала, и вы, верно, поняли, что ошиблись. Я дал клятву испытать их обоих и испытал. Теперь-то, надеюсь, я не услышу от вас прежних речей о Бирбале. И ещё я всем вам — мусульманам — строго-настрого приказываю, чтобы больше никто не ссорился с индусами. Все наши подданные для нас одинаковы: что мусульмане, что индусы.
Сардар по имени Амир-хан сказал:
— Владыка мира! Теперь моё недоверие пропало. Пусть каждый получает должность, на какую он способен. Но одного мы никак в толк не возьмём: в Коране сказано, что следует признавать только одного Бога, а кто верует во многих богов — тот неверный. Заставьте же индусов веровать в одного Бога, и мы будем считать их братьями своими.
— Этому не бывать, — ответил падишах, — пусть каждый живёт по своей вере. Негоже объявлять человека плохим только из-за его веры. Того, кто будет притеснять индусов за их веру, я сурово покараю.
Услышали придворные грозный приказ падишаха и испугались. С тех пор пропала вражда, что была между ними.
![]()
Однажды на дарбаре падишах беседовал с вельможами. Один из них начал ум Тансена нахваливать: таких умных, дескать, и на свете больше нет, а о Бирбале — ни слова. Падишах слушал-слушал, да и говорит:
— Всё-то вы Тансена хвалите, может, это и так, но до Бирбала ему далеко.
Слова эти для придворных были как пощёчина, но дело было на дарбаре, и они промолчали. Вечером сошлись вельможи у одного сардара и сговорились устроить праздник. Разубрали, разукрасили зал в доме сардара, посреди зала поставили золотой трон для падишаха. Приглашён был туда и Тансен со своими инструментами. Потом самые именитые вельможи пошли уговаривать Акбара пожаловать на праздник.
Когда вошёл падишах, Тансен запел весёлую песню «Дипак»154. И в тот же миг вдруг сами собой зажглись все светильники, в зале стало светлым-светло. Время было летнее, солнце пекло. Тансен вскоре заметил, что падишаха томит духота, и запел «Малар»155. Сразу же пошёл дождь, воздух посвежел, в зале стало прохладно. Очень кстати был этот дождь и всем принёс отраду.
Падишаху пришлась по душе забава, что придумали для него сардары. А у них был свой расчёт. Увидев, что Акбар в хорошем расположении духа, они осмелели. Самый знатный вельможа Мумтазуддин почтительно сложил руки и сказал:
— Владыка мира! Теперь вы воочию убедились, сколь велик ум Тансена. Отныне вы, наверно, и сами будете считать его мудрее Бирбала и по справедливости отдадите должность Бирбала Тансену. Мы на это надеемся.
Другие сардары поддакнули. Видит падишах, что все вельможи заодно, все — против Бирбала.
— Вы правы, Тансен и впрямь очень образованный человек, а всё же с Бирбалом тягаться не может. В скором времени я докажу это на деле, и тогда вы сами убедитесь.
Прошло время, и сардары забыли об этом разговоре. Тогда падишах написал письмо царю Бирмы, запечатал его и приказал Тансену и Бирбалу отвезти в Бирму.
В напутствие падишах сказал:
— Смотри, Тансен, дело это важное, тайное, никто другой с ним не справится. Не зря я вас вдвоём посылаю. Поспешите к бирманскому махарадже, всё уладьте и поскорее возвращайтесь.
— Хорошо, всё исполним, — ответили Тансен и Бирбал. Они спрятали письмо и, собравшись, в тот же день пустились в дальний путь.
В дороге Бирбал всё думал-гадал: «Не иначе как тут большая тайна скрыта. Ну ладно, подождём, скоро всё само собой и откроется. Глупо изводиться понапрасну. А как придёт пора — тут уж гляди в оба!»
И Тансен призадумался: «Похоже, дело это очень трудное. Недаром падишах послал с Бирбалом меня, видно, одному ему не справиться. Вот и хорошо, постранствую по свету, а когда порадую махараджу своим пением, ещё и награду получу». От этих мыслей радость распирала ему грудь.
Падишах дал им быстроногих коней, и путники всего за несколько дней добрались до столицы Бирмы. Солнце уже заходило, и пришлось им заночевать под городскими стенами. Бирма — страна лесистая, гористая, места чужие, незнакомые; и Бирбал предложил спать по очереди: каждому — два часа спать, два — караулить.
Первым встал на караул Бирбал. Вдруг, откуда ни возьмись, подходит к нему незнакомый старик и говорит:
— Мне кажется, что вы чужестранцы, а тут джунгли, львы бродят, опасно вам здесь ночевать. Пойдёмте ко мне, отдохнёте в моей лачуге, а на заре поедете своим путём.
Бирбал сначала отказался, но старик уговорил путников. Сев на коней, они поехали к нему, благо, лачуга была недалеко. Коней привязали во дворе под навесом и вслед за хозяином вошли в дом.
На рассвете Бирбал встал и начал собираться в путь-дорогу, но тут во двор приковылял, опираясь на посох, старик. Стал он Бирбала упрашивать:
— Уж и не знаю, за какие заслуги в прежней жизни послал вас Господь в мою лачугу. Ночью я не смог вас угостить да приветить, стыдно мне, но теперь не приличествует вам уезжать голодными. Не обижайте меня, простого человека, согласитесь принять скудное угощение, как и вера наша велит.
А Бирбал с Тансеном уже сутки ничего не ели. К тому же, сторона чужая, свои порядки — когда-то ещё поесть удастся! А главное — не годится старика обижать. И Бирбал согласился позавтракать. Обрадовался старик и приготовил еду из лесных плодов и кореньев. Поели путники, распрощались с хозяином — и в город.
Красивы улицы в бирманской столице! Дома высокие, во много этажей, куда лучше, чем в Дели. И раджа был добрый и храбрый, своих подданных любил, под его рукой народ жил припеваючи. Сильный слабого не обидит, тигр и коза — и те на водопой рядом шли. Словом, ни в сказке сказать, ни пером описать, как на той земле обетованной жили. Истинное царство Рамы! Чиновники блюли законы и стояли за правду. Лихоимство под корень вывели, а если кто-то предлагал взятку, его тут же наказывали.
Горожане догадались, что путники в роскошных нарядах — люди высокопоставленные, и встречали их приветливо. Ехали Бирбал с Тансеном по улицам и расспрашивали, где царский дворец. У ворот встретил их дворецкий и сказал:
— Добро пожаловать! Откуда путь держите, почтенные, и с какой целью прибыть изволили?
— Мы — жители Дели. Приехали повидать махараджу, привезли послание от нашего падишаха, — ответил Бирбал.
Дворецкий повёл гостей в царский совет. Оставил их в приёмной, а сам пошёл доложить о приезде чужестранцев. Махараджа велел им войти. Они приветствовали махараджу очень учтиво и по его знаку сели на указанные места. Кончил махараджа свои дела и начал гостей расспрашивать: зачем, мол, пожаловали. Бирбал молча подал письмо падишаха. Махараджа распечатал его и стал читать, а там было написано: «Этих чиновников надо казнить за тяжкое преступление. Но здесь этого сделать нельзя: народ может взбунтоваться. Поэтому посылаю их к вам. Соблаговолите совершить наказание, как мы просим».
Прочитал махараджа письмо и подал его своему главному советнику. Понял тот, что тут кроется какая-то тайна, и сказал государю:
— Надо посадить их временно в тюрьму, а там поразмыслим и поступим как подобает.
Раджа обрадовался умному совету и велел приезжих вельмож на две недели заточить в тюрьму.
Тансен сильно забеспокоился, когда ему надевали кандалы, и совсем голову потерял. Заметил это главный советник раджи и объяснил:
— Причина этого наказания — в письме, что вы привезли. Так повелел ваш падишах.
Тансена и Бирбала отвели в тюрьму, и тут Тансен взмолился:
— Бирбал, братец! В какую ж беду мы попали! Пришёл, видно, наш смертный час. Моя голова ничего не соображает, вся надежда на вас. Сделайте милость, придумайте что-нибудь.
А Бирбал разгадал замысел падишаха и даже ахнул про себя: «Вот ведь что затеял падишах, лишь бы устроить проверку нашему уму!» Чтобы уменьшить тревогу Тансена, вслух он сказал:
— Милый Тансен! Я придумал средство спастись. Удастся — хорошо, а нет — не миновать нам гибели. Вот что я надумал: перед казнью каждый из нас должен просить, чтобы его повесили первым. Вот и всё, лучшего средства я не вижу.
В тоске и горе встретили узники день казни. Вот повели их солдаты на виселицу. Тансен внешне весел и доволен, а на душе у него кошки скребут. Когда пришли они на место казни, Бирбал вышел вперёд и говорит:
— Братцы, вешайте меня первым.
А Тансен Бирбала отталкивает, на его место становится и кричит:
— Ну нет! Этому не бывать! Я первый!
Так они долго спорили, кому умирать раньше. Видит палач, что каждый так и рвётся раньше другого на тот свет отправиться, рассмеялся и решил, что они оба ума лишились. Он послал солдата передать эту весть махарадже. А у того как раз главный советник был, послушал он солдата и говорит махарадже:
— О, повелитель, я ведь сразу сказал: есть в этом деле какая-то тайна. Без причины никто в петлю не полезет. Надо позвать их сюда и хорошенько расспросить.
Махараджа послал солдата за чужестранцами и стал у них выпытывать: что это им не терпится умереть?
— Это тайна. Большой урон мы понесём, если она откроется, — ответил Бирбал.
Такой ответ ещё пуще раззадорил махараджу.
— Что ж, — пригрозил он, — не хотите говорить, так всю жизнь в тюрьме просидите, там и умрёте.
Бирбал пригорюнился, голову опустил, а сам в душе радость прячет.
— О, махараджа! Раз уж вы нас вынуждаете, делать нечего, придётся рассказать, хоть сердце-то не велит. О Господи! Великую потерю понесу я в будущем, если открою тайну. Ну ладно уж, благоволите выслушать! Уже давно страна ваша — как бельмо на глазу для нашего падишаха Акбара. Он только и думает, как бы прибрать её к рукам, да руки-то коротки — знает ведь ваше могущество. Однажды все вельможи и сановники собрались в дарбаре, и падишах решил спросить у них совета: как взять под свою руку бирманское государство. Думали-гадали придворные, но никто ничего придумать не смог. Тогда заговорил один старый, очень учёный брахман:
— Владыка мира! Есть одно средство, очень даже простое. Пусть бирманский раджа казнит двух ваших подданных. В следующем рождении первый казнённый станет бирманским раджой, а второй — его главным советником. Тот же, кто предаст их казни, всю жизнь будет прислуживать падишаху. Так бирманское царство само попадёт к вам в руки.
Долго судили-рядили вельможи про это дело, и, наконец, послали нас к вам. Так вы уж, будьте милостивы, не допускайте проволочки и немедленно прикажите нас казнить.
Эти диковинные речи открыли радже глаза на тайну чужестранцев! Он взглянул на своего вазира, а тот был потолковее и поумнее раджи. Он сказал:
— Владыка мира! Вижу я, как не терпится им умереть, и похоже, что он говорит правду. Разумный человек не станет сам себе вредить. Нужно отослать их обратно живыми.
Радже пришёлся по душе совет вазира. Пристально посмотрев на Бирбала и Тансена, он сказал им:
— Поезжайте назад в свою страну безо всяких препон. А падишаху скажите: «Раджа Бирмы тебе не слуга и твои приказы исполнять не желает. Если хочешь кого-то казнить — сам на своей земле и казни. Я же не стану понапрасну брать на себя вину за убийство».
Тансена томил голод, он только и думал, как бы поскорее улизнуть, но Бирбал упрямо стоял на своём:
— Почтеннейший раджа! Вы уже приказали меня казнить, а теперь передумали. Не к лицу это такому знаменитому правителю. Вы уж исполните приказ нашего падишаха. Не хотел я открывать нашу тайну, знал, что только повредим мы себе. Неужто не смилуетесь, не прикажете казнить нас?
— Чего ради мне самому на себя беду накликивать? А просьба Акбара для меня ничего не значит. Вот вам мой приказ: сей же час убирайтесь из города. А если помедлите, солдаты свяжут вам руки и выкинут за городские стены.
Сделал Бирбал скорбное лицо и вышел из дворца вместе с Тансеном. Выехали они из города и, одолев все невзгоды далёкого пути, приехали в Дели и сразу же явились во дворец.
Знал падишах, чем дело кончится. Встретил он Бирбала с Тансеном очень приветливо, велел сесть на самые лучшие места в дарбаре и стал расспрашивать про бирманского раджу. Не успел Бирбал рта раскрыть, как Тансен с жаром заговорил:
— Владыка мира! Только по милости Бирбала остались мы живы и домой возвратились! Если бы не он, давно бы расстались наши души с телами.
И рассказал по порядку всё, что с ними приключилось. Тогда падишах кивнул придворным-мусульманам:
— Слышали? Я ведь вам говорил, что Бирбал умнее Тансена, но вы упрямились, всё хотели поставить Тансена на место Бирбала. Нынче, слышите, сам же Тансен славит Бирбала, и вы, верно, поняли, что ошиблись. Я дал клятву испытать их обоих и испытал. Теперь-то, надеюсь, я не услышу от вас прежних речей о Бирбале. И ещё я всем вам — мусульманам — строго-настрого приказываю, чтобы больше никто не ссорился с индусами. Все наши подданные для нас одинаковы: что мусульмане, что индусы.
Сардар по имени Амир-хан сказал:
— Владыка мира! Теперь моё недоверие пропало. Пусть каждый получает должность, на какую он способен. Но одного мы никак в толк не возьмём: в Коране сказано, что следует признавать только одного Бога, а кто верует во многих богов — тот неверный. Заставьте же индусов веровать в одного Бога, и мы будем считать их братьями своими.
— Этому не бывать, — ответил падишах, — пусть каждый живёт по своей вере. Негоже объявлять человека плохим только из-за его веры. Того, кто будет притеснять индусов за их веру, я сурово покараю.
Услышали придворные грозный приказ падишаха и испугались. С тех пор пропала вражда, что была между ними.
