Гусь, как символическая птица выступает в сокращенной версии лебедя, часто упорядочивающего женское и домашнее жизненное пространство. Серый и белый гуси уже в древности ловились в силки.
Укрощение домашнего гуся (одомашнивание) в Египте произошло очень давно. Он стал вскоре служить жертвенной птицей и поставщиком хорошо покупаемого мяса и пуха. В Риме его откармливали, его печень считалась деликатесом. Его бодрость оказалась благодатью для римлян при попытке галлов штурмовать Капитолий. Из гусиного мяса делалось лекарство для повышения любовной радости, а гусиная печень служила средством для повышения потенции. Птица предназначалась Венере и Марсу (из-за эпизода с капитолийскими гусями), Амуру (Эросу) и фаллическому богу плодородия Приапу. Крыло дикого гуся украшало шаманов сибирских племен, поднимавшихся в состоянии транса с этими птицами в воздушное пространство и подражавших их крику, символизировавшему, должно быть, образ «Дикой охоты», происходившей в воздухе.
Так как домашний гусь зимой обогащал городские и деревенские блюда, его кулинарное значение проявилось даже в легендах — в первую очередь о св. Мартине, воспротивившемся обречь себя на монашескую жизнь и скрывшемся в гусином хлеву. Вскоре все же его выдал гогот потревоженных птиц. Блюдо из гуся, таким образом, объясняется как «месть» домашним птицам. «Болтливость» птицы превратила ее в символ новой радости для старых людей. В средневековых бестиариях гуси подражают бодрым людям, причем серые дикие гуси приравниваются к тем благочестивым, кто удаляется от мирской суеты и носит серую верхнюю одежду. «Домашние же гуси имеют белую либо с перевязями окраску и напоминают городское пестро одетое население. Своим гоготом на деревенских улицах они напоминают тех людей, кто и в будни болтлив и выражается оскорбительно» (Унтеркирхер).