Пастушка
Однажды Мудрый Спиридон шёл через большую поляну.
Было лето, солнце царило над морем цветов. Стоял полдень, трещали кузнечики, дрожало марево. Время как бы двигалось волчком, а не по кругу, потому что жара начиналась ранним утром и кончалась перед самой ночью. Спиридон шёл босиком, ноша в котомке была нетяжёлой, поэтому из под соломенного брыля доносилась тихая песенка.
На краю поляны, на меже между наделами, спала под густой берёзой девушка, а у соседнего куста паслись две козочки. Видно, засыпала девушка в тени, а сейчас солнце золотило её загоревшие ноги, побелило юбку, заставило заалеть опояску. Только тонкая тканая рубаха и головка девушки оставались в тени. Какой радостью и молодостью дышала каждая клеточка этого создания! Смуглая кожа легко принимала загар, длинная коса лежала между холмиками грудей.
Рядом с козами, лениво жующими листья, сидела и громко дышала маленькая кудлатая собачка. Вот она подбежала к Спиридону, тихонько тявкнула, поскулила и убежала обратно к козам, в тень под куст. Собаки никогда не трогали Спиридона. Вдруг у мудреца что-то кольнуло в груди, и он присел, опираясь на посох, на большую сухую кочку. То ли изгиб девичьей руки, то ли локон волос возле уха, то ли ещё что-то в спящей девушке, неосознанное, задело мудреца. Как-то он определил, что девушка влюблена, и ей отвечают взаимностью. И чувство подсказывало Спиридону, что любовь эта растёт и развивается — так спокойна была спящая и безмятежна.
Спиридон закрыл глаза и вспомнил молодость: как уходил от спящей любимой, а на кровать падал солнечный луч, золотил белокурую головку; как легко покидал он девушку, не собираясь возвращаться к этой милой тихой красавице; как молодость унесла его вперёд, к новым приключениям. Потом оказалось — никто больше не любил так Спиридона, никто не посвящал ему жизни. Были у него и красавицы и примадонны, но все они сражались с ним или использовали его характер да капитал. Не ценил, не берёг, всё ему казалось — лучшее впереди…
— Дедушка, дедушка, — звал его кто-то из видений.
Перед Спиридоном стояла пастушка и протягивала ему воду в бутылке, в руках у неё была корзинка, собачка гоняла коз.
— Выпейте, жарко ведь, — приговаривала красавица.
Мудрец выпил воды и спросил:
— А он тебя любит?
— Любит, любит, — засмеялась девушка, перекинула косу на спину и побежала к деревне, а за ней собачка погнала коз.
![]()
Было лето, солнце царило над морем цветов. Стоял полдень, трещали кузнечики, дрожало марево. Время как бы двигалось волчком, а не по кругу, потому что жара начиналась ранним утром и кончалась перед самой ночью. Спиридон шёл босиком, ноша в котомке была нетяжёлой, поэтому из под соломенного брыля доносилась тихая песенка.
На краю поляны, на меже между наделами, спала под густой берёзой девушка, а у соседнего куста паслись две козочки. Видно, засыпала девушка в тени, а сейчас солнце золотило её загоревшие ноги, побелило юбку, заставило заалеть опояску. Только тонкая тканая рубаха и головка девушки оставались в тени. Какой радостью и молодостью дышала каждая клеточка этого создания! Смуглая кожа легко принимала загар, длинная коса лежала между холмиками грудей.
Рядом с козами, лениво жующими листья, сидела и громко дышала маленькая кудлатая собачка. Вот она подбежала к Спиридону, тихонько тявкнула, поскулила и убежала обратно к козам, в тень под куст. Собаки никогда не трогали Спиридона. Вдруг у мудреца что-то кольнуло в груди, и он присел, опираясь на посох, на большую сухую кочку. То ли изгиб девичьей руки, то ли локон волос возле уха, то ли ещё что-то в спящей девушке, неосознанное, задело мудреца. Как-то он определил, что девушка влюблена, и ей отвечают взаимностью. И чувство подсказывало Спиридону, что любовь эта растёт и развивается — так спокойна была спящая и безмятежна.
Спиридон закрыл глаза и вспомнил молодость: как уходил от спящей любимой, а на кровать падал солнечный луч, золотил белокурую головку; как легко покидал он девушку, не собираясь возвращаться к этой милой тихой красавице; как молодость унесла его вперёд, к новым приключениям. Потом оказалось — никто больше не любил так Спиридона, никто не посвящал ему жизни. Были у него и красавицы и примадонны, но все они сражались с ним или использовали его характер да капитал. Не ценил, не берёг, всё ему казалось — лучшее впереди…
— Дедушка, дедушка, — звал его кто-то из видений.
Перед Спиридоном стояла пастушка и протягивала ему воду в бутылке, в руках у неё была корзинка, собачка гоняла коз.
— Выпейте, жарко ведь, — приговаривала красавица.
Мудрец выпил воды и спросил:
— А он тебя любит?
— Любит, любит, — засмеялась девушка, перекинула косу на спину и побежала к деревне, а за ней собачка погнала коз.
