Пёрышко
Как-то раз рано утром Спиридону не спалось. Осенний ветер стучал в окно веткой, накрапывал дождик. Кошка умывалась, видимо, к гостям, хотя старец никого в эту пору и не ждал. Два листка прилипли к стеклу. Один из них лопотал жёлтым краешком, второй же — то сворачивался на ветерке дырявым ковшиком, то снова разворачивался, образуя круглой своей маленькой дырочкой окошко в окошке. Ветер дул то сильней, то тише.
Как только Спиридон раздул огонек и поставил чайник, в окошко постучала чья-то детская ручка. Пасечник вышел, и на крыльце увидел сидевшую промокшую до нитки однорукую женщину, за спиной которой был привязан ребёнок лет 5-6, без ноги. Когда молодуха поднялась, то оказалась довольно сильной и рослой. По всему было видно, что её ноша была для неё привычной. Пасечник пригласил странников в избу, добавил в печь дров, а в чайник воды, и достал чистые холщовые рубахи из сундука.
Пока путники переодевались, Спиридон не без удивления отметил про себя, что у светлой русоволосой матери был смуглый, с раскосыми глазами, сын.
Женщина поймала взгляд пасечника и горько усмехнулась:
— Такая, видать, у меня судьба, такая опора в жизни, — сказала она спокойно. — Всё я в одночасье потеряла: враги сожгли дотла нашу деревню, а один из них отрубил мне руку той страшной ночью, когда я попыталась заколоть его. Теперь вот мыкаюсь по свету… Кому нужна жена-калека?!
Она рассказала, как обращалась к ведуньям за помощью, как ходила в далёкие северные леса, где в тёмных пещерах живут две старухи-ведуньи: одна глухая, другая слепая. Поговорить с ними можно лишь безлунной ночью, но никто никогда не знает, услышит ли немая, ответит ли глухая, потому как ночуют они в разных пещерах. Исповедаться глухой и узнать судьбу от немой довелось и нашей молодухе. Немая связала ей руку и ногу верёвкой и в придачу дала пёрышко. Через три дня обратной дороги женщина увидела в канаве у опушки леса брошенного ребёнка без ноги. С тех пор они вот уже два года вместе блуждают по миру, но становится лишь всё труднее, а пёрышко давно потерялось.
Мальчик отогрелся и запрыгал по горнице, вдруг затянув песенку на французском языке.
— Он иногда так поёт, а иногда просто что-то бормочет. Это из его прошлого, — пояснила мать.
Спиридон что-то сказал по-французски мальчику, но тот понял не всё. Старец посмотрел на окошко — листики унесло, но там, на подоконнике стоял облитый чем-то чёрным горшочек, из которого торчали гусиные перья — в нём он держал отвар чернильного орешка. Пасечник иногда писал.
— Такое вот перо мальчику и надо, — сказал Спиридон на следующий день молодухе, провожая её в дальний путь.
Он протянул мальчику узелок, в котором лежала бутылочка чернилами и пучок перьев. В карман же молодухе он сунул тряпицу с тремя золотыми монетами — на учёбу ребёнку. Эти деньги он получил за исцеление одной молодой княжны.
Одетый в новую рубаху, мальчонка крепко вцепился в узелок с чернилами и долго махал ему из-за спины матери своей ручонкой. «Он вырастет в учении и станет прекрасным врачом, окружив свою маму заботой» — привиделось Спиридону. Распознать знак судьбы — значит добиться успеха, сказал он про себя и дунул на пёрышко, выпавшее из подушки. Пёрышко поплыло по воздуху и прилипло к запотевшему окну.
![]()
Как только Спиридон раздул огонек и поставил чайник, в окошко постучала чья-то детская ручка. Пасечник вышел, и на крыльце увидел сидевшую промокшую до нитки однорукую женщину, за спиной которой был привязан ребёнок лет 5-6, без ноги. Когда молодуха поднялась, то оказалась довольно сильной и рослой. По всему было видно, что её ноша была для неё привычной. Пасечник пригласил странников в избу, добавил в печь дров, а в чайник воды, и достал чистые холщовые рубахи из сундука.
Пока путники переодевались, Спиридон не без удивления отметил про себя, что у светлой русоволосой матери был смуглый, с раскосыми глазами, сын.
Женщина поймала взгляд пасечника и горько усмехнулась:
— Такая, видать, у меня судьба, такая опора в жизни, — сказала она спокойно. — Всё я в одночасье потеряла: враги сожгли дотла нашу деревню, а один из них отрубил мне руку той страшной ночью, когда я попыталась заколоть его. Теперь вот мыкаюсь по свету… Кому нужна жена-калека?!
Она рассказала, как обращалась к ведуньям за помощью, как ходила в далёкие северные леса, где в тёмных пещерах живут две старухи-ведуньи: одна глухая, другая слепая. Поговорить с ними можно лишь безлунной ночью, но никто никогда не знает, услышит ли немая, ответит ли глухая, потому как ночуют они в разных пещерах. Исповедаться глухой и узнать судьбу от немой довелось и нашей молодухе. Немая связала ей руку и ногу верёвкой и в придачу дала пёрышко. Через три дня обратной дороги женщина увидела в канаве у опушки леса брошенного ребёнка без ноги. С тех пор они вот уже два года вместе блуждают по миру, но становится лишь всё труднее, а пёрышко давно потерялось.
Мальчик отогрелся и запрыгал по горнице, вдруг затянув песенку на французском языке.
— Он иногда так поёт, а иногда просто что-то бормочет. Это из его прошлого, — пояснила мать.
Спиридон что-то сказал по-французски мальчику, но тот понял не всё. Старец посмотрел на окошко — листики унесло, но там, на подоконнике стоял облитый чем-то чёрным горшочек, из которого торчали гусиные перья — в нём он держал отвар чернильного орешка. Пасечник иногда писал.
— Такое вот перо мальчику и надо, — сказал Спиридон на следующий день молодухе, провожая её в дальний путь.
Он протянул мальчику узелок, в котором лежала бутылочка чернилами и пучок перьев. В карман же молодухе он сунул тряпицу с тремя золотыми монетами — на учёбу ребёнку. Эти деньги он получил за исцеление одной молодой княжны.
Одетый в новую рубаху, мальчонка крепко вцепился в узелок с чернилами и долго махал ему из-за спины матери своей ручонкой. «Он вырастет в учении и станет прекрасным врачом, окружив свою маму заботой» — привиделось Спиридону. Распознать знак судьбы — значит добиться успеха, сказал он про себя и дунул на пёрышко, выпавшее из подушки. Пёрышко поплыло по воздуху и прилипло к запотевшему окну.
