Катарсис
Суфийская притча
Как-то раз Джан Фишан Хан прослышал о том, что некий ученый-догматик нападает на обычаи, характер и идеи одного из своих собратьев.
Он пригласил к себе на обед обоих и перед началом этого обеда предупредил «жертву»:
— Что бы я ни сказал сегодня, постарайтесь не реагировать никоим образом.
После еды, как принято, хозяин разговорился. Он повернулся к собравшемуся обществу и начал распекать того самого человека, на которого нападал ученый. Почти целый час он беспрерывно говорил о предположительно совершённых им несправедливостях и с необычной для себя словоохотливостью и совершенно уничтожающей бранью преувеличивал устрашающие злодеяния избранной им жертвы. На всём протяжении этой страстной речи никто, включая саму жертву, и бровью не повёл. Но когда этот всплеск уже начал стихать, учёный вдруг вскочил и завопил:
— Ради Бога, довольно! В вашем поведении я увидел своё собственное, и это выше моих сил! Терпение этого человека доконало меня!
Тогда Джан Фишан Хан произнес:
— Сегодня мы — все, кто здесь находится — взяли на себя определённый риск. Вы рисковали тем, что наш друг мог напасть на вас. Я — тем, что моя брань могла ещё больше вас распалить вместо того, чтобы пристыдить. А он рисковал тем, что мог поверить, будто я действительно настроен против него. Теперь мы разрешили эту проблему. Правда, остаётся опасность, что в пересказе людей несведущих наш друг предстанет как человек слабый, вы — как легко подверженный влияниям, а я — как легко поддающийся раздражению.
![]()
Как-то раз Джан Фишан Хан прослышал о том, что некий ученый-догматик нападает на обычаи, характер и идеи одного из своих собратьев.
Он пригласил к себе на обед обоих и перед началом этого обеда предупредил «жертву»:
— Что бы я ни сказал сегодня, постарайтесь не реагировать никоим образом.
После еды, как принято, хозяин разговорился. Он повернулся к собравшемуся обществу и начал распекать того самого человека, на которого нападал ученый. Почти целый час он беспрерывно говорил о предположительно совершённых им несправедливостях и с необычной для себя словоохотливостью и совершенно уничтожающей бранью преувеличивал устрашающие злодеяния избранной им жертвы. На всём протяжении этой страстной речи никто, включая саму жертву, и бровью не повёл. Но когда этот всплеск уже начал стихать, учёный вдруг вскочил и завопил:
— Ради Бога, довольно! В вашем поведении я увидел своё собственное, и это выше моих сил! Терпение этого человека доконало меня!
Тогда Джан Фишан Хан произнес:
— Сегодня мы — все, кто здесь находится — взяли на себя определённый риск. Вы рисковали тем, что наш друг мог напасть на вас. Я — тем, что моя брань могла ещё больше вас распалить вместо того, чтобы пристыдить. А он рисковал тем, что мог поверить, будто я действительно настроен против него. Теперь мы разрешили эту проблему. Правда, остаётся опасность, что в пересказе людей несведущих наш друг предстанет как человек слабый, вы — как легко подверженный влияниям, а я — как легко поддающийся раздражению.
