Суфий и его осёл на постоялом дворе
Суфийская притча от Руми
Однажды на некий постоялый двор въехал запоздалый путник на осле. Перед тем как пройти в общий зал, путник передал своего старого осла на попечение слуге.
Этот путник оказался суфием, и, находясь в зале для гостей, он сразу же погрузился в созерцание, ибо созерцание — это основное состояние суфиев, и только созерцая созданный Господом мир, они обнаруживают его знаки, которых нет даже в самых умных книгах.
Своё созерцание путник прервал только когда принесли блюдо с пловом, и, взяв себе немного пищи, суфий вспомнил о своём осле и, подозвав слугу, стал его учить, как с ним обращаться.
— Задай ему побольше ячменя, — сказал он слуге.
— Для меня это — привычное дело, — отвечал тот.
Но суфий, не обращая внимания на слова слуги, продолжал:
— Учти, что осёл мой уже не молод, и поэтому его корм должен быть предварительно размочен и размолот. Заодно и разотри ему бока, онемевшие от тяжёлого груза.
— Я с самого рождения нахожусь при постоялом дворе и с детских лет знаю, как угодить и приезжему, и его ослу, — сказал на это слуга.
Суфий опять не обратил внимания на его заявление и повёл свою речь дальше:
— Не забудь также налить ему подогретой воды…
Теряя терпение, слуга прервал путника:
— О суфий! Да будет тебе известно, что наш постоялый двор прославился самым внимательным отношением к путникам!
Суфий же, как ни в чём не бывало, закончил свои наставления:
— Очисти от камней его стойло и принеси ему песка, почисти осла скребницей, отпусти шлею и покрой его попоной!
Слуга, смирившись, выслушал путника до конца и уверил его, что он справится с этой ответственной задачей.
— Хоть вы и учёный, но я в таких делах более умелый, — сказал он. — Немало я повидал ослов на своём веку и всех обслужил исправно. Позвольте же мне уйти, чтобы я мог заняться вашим ослом, которому я готов служить, как своей дорогой родне.
После этих слов слуга вежливо удалился, сразу же позабыв обо всех на свете ослах и конюшнях, и пошёл разыскивать других слуг, чтобы вместе с ними посмеяться над поручениями занудного суфия.
Суфий же, поверив вранью слуги, в гостинице забылся тревожным и коротким сном. Ему снилось, что его осёл стал хромать, потом что его задрали волки. От этих снов суфий стонал, просыпался и думал, не являются ли эти сны знаком, что слуга не выполнил его просьб и что его ослу сейчас плохо. И в то же время он не мог себе представить, что этот слуга или ещё кто-нибудь может вот так, без всякого повода, причинить ему вред.
Тревога же суфия была, как оказалось, не напрасной: его осёл действительно лежал некормленый у дороги, да и лежать ему было больно, потому что ему под брюхо сползло седло. Осёл мечтал хоть о какой-нибудь еде, и даже солома в эту ночь показалась бы ему лакомством.
К утру пришёл слуга и пинками в спину поставил бедного осла на ноги и поправил седло. Осёл страдал и никому не мог рассказать о своих страданиях, и, не зная о том, что пришлось пережить животному, суфий вскоре продолжил свой путь. Но, пройдя не так уж много, осёл под ним вдруг стал шататься и падать на колени. Люди, помогавшие его поднять, подумали, что осёл болен, и старались распознать его болезнь: один осматривал копыта, другой искал раны на теле, а третий вспомнил, как суфий в гостинице перед сном расхваливал своего осла, и спросил путника, как он может объяснить то, что происходит.
— Слуга оказался плутом, — сказал мудрый суфий. — И мой осёл до самого рассвета оказался без человеческого ухода под сенью Господа, и, возможно, сейчас он падает на колени, чтобы сотворить молитву!
![]()
Однажды на некий постоялый двор въехал запоздалый путник на осле. Перед тем как пройти в общий зал, путник передал своего старого осла на попечение слуге.
Этот путник оказался суфием, и, находясь в зале для гостей, он сразу же погрузился в созерцание, ибо созерцание — это основное состояние суфиев, и только созерцая созданный Господом мир, они обнаруживают его знаки, которых нет даже в самых умных книгах.
Своё созерцание путник прервал только когда принесли блюдо с пловом, и, взяв себе немного пищи, суфий вспомнил о своём осле и, подозвав слугу, стал его учить, как с ним обращаться.
— Задай ему побольше ячменя, — сказал он слуге.
— Для меня это — привычное дело, — отвечал тот.
Но суфий, не обращая внимания на слова слуги, продолжал:
— Учти, что осёл мой уже не молод, и поэтому его корм должен быть предварительно размочен и размолот. Заодно и разотри ему бока, онемевшие от тяжёлого груза.
— Я с самого рождения нахожусь при постоялом дворе и с детских лет знаю, как угодить и приезжему, и его ослу, — сказал на это слуга.
Суфий опять не обратил внимания на его заявление и повёл свою речь дальше:
— Не забудь также налить ему подогретой воды…
Теряя терпение, слуга прервал путника:
— О суфий! Да будет тебе известно, что наш постоялый двор прославился самым внимательным отношением к путникам!
Суфий же, как ни в чём не бывало, закончил свои наставления:
— Очисти от камней его стойло и принеси ему песка, почисти осла скребницей, отпусти шлею и покрой его попоной!
Слуга, смирившись, выслушал путника до конца и уверил его, что он справится с этой ответственной задачей.
— Хоть вы и учёный, но я в таких делах более умелый, — сказал он. — Немало я повидал ослов на своём веку и всех обслужил исправно. Позвольте же мне уйти, чтобы я мог заняться вашим ослом, которому я готов служить, как своей дорогой родне.
После этих слов слуга вежливо удалился, сразу же позабыв обо всех на свете ослах и конюшнях, и пошёл разыскивать других слуг, чтобы вместе с ними посмеяться над поручениями занудного суфия.
Суфий же, поверив вранью слуги, в гостинице забылся тревожным и коротким сном. Ему снилось, что его осёл стал хромать, потом что его задрали волки. От этих снов суфий стонал, просыпался и думал, не являются ли эти сны знаком, что слуга не выполнил его просьб и что его ослу сейчас плохо. И в то же время он не мог себе представить, что этот слуга или ещё кто-нибудь может вот так, без всякого повода, причинить ему вред.
Тревога же суфия была, как оказалось, не напрасной: его осёл действительно лежал некормленый у дороги, да и лежать ему было больно, потому что ему под брюхо сползло седло. Осёл мечтал хоть о какой-нибудь еде, и даже солома в эту ночь показалась бы ему лакомством.
К утру пришёл слуга и пинками в спину поставил бедного осла на ноги и поправил седло. Осёл страдал и никому не мог рассказать о своих страданиях, и, не зная о том, что пришлось пережить животному, суфий вскоре продолжил свой путь. Но, пройдя не так уж много, осёл под ним вдруг стал шататься и падать на колени. Люди, помогавшие его поднять, подумали, что осёл болен, и старались распознать его болезнь: один осматривал копыта, другой искал раны на теле, а третий вспомнил, как суфий в гостинице перед сном расхваливал своего осла, и спросил путника, как он может объяснить то, что происходит.
— Слуга оказался плутом, — сказал мудрый суфий. — И мой осёл до самого рассвета оказался без человеческого ухода под сенью Господа, и, возможно, сейчас он падает на колени, чтобы сотворить молитву!
