Суфийская притча от Руми


Придётся ль мне до той поры дожить,
Когда без притч смогу я говорить?
Сорву ль непонимания печать,
Чтоб истину открыто возглашать?
Волною моря пена рождена,
И пеной прикрывается волна.
Так истина, как моря глубина,
Под пеной притч порою не видна.
Вот вижу я, что занимает вас
Теперь одно — чем кончится рассказ,
Что вас он привлекает, как детей
Торгаш с лотком орехов и сластей.
Итак, мой друг, продолжим — и добро,
Коль отличишь от скорлупы ядро!

Один из них, на возвышенье сев,
Завёл печальный, сладостный напев.
Как будто кровью сердца истекал,
Он пел: «Осёл пропал! Осёл пропал!»
И круг суфиев в лад рукоплескал,
И хором пели все: «Осёл пропал!»
И их восторг приезжим овладел.
«Осёл пропал!» — всех громче он запел.
Так веселились люди до утра,
А утром разошлись, сказав: «Пора!»
Приезжий задержался, ибо он
С дороги был всех больше утомлён.
Потом собрался в путь, во двор сошёл,
Но ослика в конюшне не нашёл
Раскинув мыслями, решил: «Ага!
Его на водопой увёл слуга».
Слуга пришёл, скотину не привёл.
Старик его спросил: «А где осёл?»
«Как где? — слуга в ответ. — Сам знаешь где!
Не у тебя ль, почтенный, в бороде?!»
А гость ему: «Ты толком отвечай,
К пустым увёрткам, друг, не прибегай!
Осла тебе я поручил? Тебе!
Верни мне то, что я вручил тебе!
Да и слова Писания гласят:
«Вручённое тебе отдай назад!»
А если ты упорствуешь, так вот —
Неподалёку и судья живёт!»
Слуга ему в ответ: «При чём судья?
Осла твои же продали друзья!
Что с их оравой мог поделать я?
В опасности была и жизнь моя!
Когда оставишь кошкам потроха
На сохраненье, долго ль до греха!
Ведь ослик ваш для них, скажу я вам,
Был что котёнок ста голодным псам!»
Суфий слуге: «Допустим, что осла
Насильно эта шайка увела.
Так почему же ты не прибежал
И мне о том злодействе не сказал?
Сто средств тогда бы я сумел найти,
Чтоб ослика от гибели спасти!»
Слуга ему: «Три раза прибегал,
А ты всех громче пел: «Осёл пропал!»
И уходил я прочь, и думал: «Он
Об этом деле сам осведомлён
И радуется участи такой.
Ну что ж, на то ведь он аскет, святой!»
Суфий вздохнул: «Я сам себя сгубил,
Себя я подражанием убил
Тем, кто в душе убили стыд и честь,
Увы, за то, чтоб выпить и поесть!»