Сидели однажды за дружеской беседой р. Иуда, р. Иосе и р. Симеон. Тут же находился некий Иуда бен Герим. Разговор зашёл о римлянах.
— Сколько хороших вещей устроено этим народом, — говорил р. Иуда, — обширные рынки, превосходные мосты, прекрасные бани.
Р. Иосе промолчал. Р. Симеон же возразил р. Иуде.
— Да, — сказал он, — устроить устроили, да только для собственной выгоды: устроили рынки — и насадили там непотребных женщин; бани — чтобы нежить своё тело; мосты — чтобы непомерную пропускную плату брать.
Пошёл бен Герим и рассказал об этом разговоре тому, другому; дошло до римских властей, и отдан был приказ: «Р. Иуду, за его похвальные речи, наградить. Р. Иосе за то, что молчал, не выражая согласия со словами р. Иуды, сослать в Сепфорис. Р. Симеона же, за хулу на римлян, казнить».
Заблаговременно узнав о приказе, р. Симеон со своим сыном скрылся в одном уединённом бет-гамидраше, куда жена р. Симеона тайком доставляла им ежедневно хлеб и кувшин с водою. Этим они и питались.
Когда же розыски усилились, сказал р. Симеон сыну:
— Женщины слабовольны: начнут её пытать — она не выдержит и откроет наше убежище.
И ушёл р. Симеон с сыном и спрятался в одной пещере. Произошло чудо: появились в пещере рожковое дерево и родник свежей воды.
Чтобы не износилась их одежда, они днём оставались раздетыми, зарывшись по горло в песок, и занимались святым учением, одевались же только на время молитвы.
Пробыли они таким образом в пещере двенадцать лет.
Однажды у пещеры зазвучал голос Илии-пророка: «Кесарь умер, и приказ его отменяется».
Услыша это, вышли они из своего убежища — и видят: люди пашут и сеют.
— Вот, — сказал р. Симеон, — забывают о жизни вечной, а занимаются ничтожными земными делами!
И куда ни упадал его негодующий взор, место то мгновенно выгорало как от пожара.
Зазвучал Бат-Кол (Божественное откровение, или наитие, которое вдохновляло пророков Израиля в виде голоса с Небес и Места Милосердия): «Мир мой разрушить вышли вы? Возвратитесь в свою пещеру!»
Пошли они обратно в пещеру. Прошло ещё двенадцать месяцев. И возроптали они, говоря:
— Грешников в аду, и тех держат не более двенадцати месяцев.
Снова зазвучал Бат-Кол: «Выходите из пещеры!»
На этот раз р. Симеон сам уже стал возражать сыну против нападок его на суету людской жизни.
— Сын мой, — говорил он, — хорошо, что хотя мы с тобою живём разумной жизнью в этом грешном мире.
В канун субботы встретился им старичок, спешивший куда-то с двумя букетами из миртовых веток в руке. Спрашивают они:
— Для чего, дедушка, собрал ты эти ветки?
— В честь субботы, — отвечает старичок.
— А не довольно ли одного букета?
— Нет: один в ознаменование завета «Помни», другой — завета «Храни» (Повеления о Субботе повторенного в Св. Писании дважды, причём в одном месте оно начинается словом «Помни», а в другом словом «Храни»).
— Видишь, — говорит р. Симеон сыну, — насколько заветы Господни близки ещё и дороги народу!
Узнав о возвращении р. Симеона, вышел навстречу к нему зять его р. Пихнас бен Яир.
Повёл он р. Симеона в тибериадские бани, чтобы самому помыть его там. Увидя тело его покрытым порезами и ссадинами (от песку), не мог р. Пихнас удержаться от слез. Упали слезы на пораненное тело. Закричал р. Симеон от боли.
— О, горе мне, — воскликнул р. Пихнас, — горе мне, что вижу тебя таким.
— Нет, сын мой, — ответил р. Симеон, — не горе, а благо тебе, что именно таким видишь меня; иначе я не был бы тем, кто я теперь.