Проезжая через небольшой городок, ребе Ури из Стрельска присоединился для даввен шахарит (утреннего богослужения) к местному собранию верующих. Как это нередко бывало, молитва ребе затянулась — он вошёл в экстаз и позабыл обо всём на свете. После окончания службы городской раввин решил поговорить с ним наедине.
— Не случается ли так, ребе, что ваши экстатические состояния и продолжительные молитвы доставляют неудобство собранию молящихся? Вспомните Талмуд: рабби Акива молился с таким рвением, что начинал богослужение в одном углу комнаты, а заканчивал в другом. Зная за собой эту склонность, он предпочитал молиться в одиночестве. В тех же случаях, когда он всё-таки совершал богослужение вместе с собранием верующих, то был краток и сдержан, чтобы не доставить никому неудобства.
— Возможно, данный эпизод из Талмуда следует толковать иначе, — ответил ребе Ури. — Когда наши мудрецы говорят, что рабби Акива молился с собранием, речь идёт о том, что другие верующие сопровождали своего рабби к высотам экстаза. А поскольку все молились с равным усердием, не было никакой нужды затягивать службу. Говоря же, что рабби Акива молился один, мудрецы подразумевали, что он единственный среди собравшихся делал это с должным рвением. В таких случаях ему приходилось прилагать особенно тяжкие и продолжительные усилия, чтобы другие не отставали.
Представьте себе, что мы с вами идём на базар, — разъяснил ребе Ури. — Если оба шагаем быстро, то дойдём скоро. Если же вы будете идти вдвое медленнее, то мне придётся сдерживать шаг, иначе каждый из нас придёт на базар в одиночку. И тогда наш с вами путь займёт много больше времени.