ДИКАЯ ГРУСТЬ И ОСЕНЬ ВЕСЬ ГОД…

Момент, когда ты влюбляешься, вообще невозможно вспомнить, то есть мысленно воспроизвести. Можно сказать, «почему», «за что», но «как и когда» ты влюбляешься, какого числа например, — совершенно невозможно.


Он был тем, кого называют «душой компании». Сначала он просто мне «нравился», а потом… Когда именно — сказать не могу, но я втрескалась в него по уши.

Моей бедой и, наверное, ошибкой было то, что я дико боялась, что кто-нибудь узнает, что я в него влюбилась. Я тряслась, что об этом пронюхают в классе, потому что тогда насмешкам не было бы конца.

Я не могла ничего рассказать ни дома, потому что стеснялась, ни подругам, и, главное, ни ему самому. Мне приходилось довольствоваться только тем, что нас вместе вызывали к доске или на физкультуре ставили в одну команду.

Я постоянно чувствовала себя несчастной, вся уверенность в себе мигом улетучивалась, когда я видела его. Тут-то впервые я взглянула на себя со стороны и впервые усомнилась в себе. И полезли мысли: «Я уродина», «Я глупая»…

Вся эта любовь свалилась на меня, как снег на голову, что вывело меня из равновесия, или другими словами, выбило из колеи. Хотелось просто лечь на диван и уснуть, или забиться куда-нибудь в уголок, чтобы никто не трогал. Дикая грусть и Осень весь год.

А потом мое привычное хроническое состояние несчастной любви как-то само собой улетучилось, все изжило себя и устарело, «отговорила роща золотая», и все в таком духе. «Как же я устала», — подумала я тогда. Все когда-нибудь кончается. Вот закончилась и моя любовь.

Мне было ясно, что дело близится к завершению, но я лишний раз решила проверить саму себя. С какой-то дурацкой ухмылкой на лице я подошла к нему и сказала: «Я тебя люблю!» и поняла, что действительно ничего не чувствую, как будто ничего не было.

И тогда моя любовь, мое проклятие перешло на него. Господи, как было ему плохо — он влюбился в меня, но мне было уже все равно! Чем больше он давал понять, что я ему нравлюсь, тем больше я отдаляла его от себя и позволяла себе всякие безжалостные выходки.

С тех пор надо мной словно тяготеет злой рок. Я влюбляюсь до безумия в тех, кому я не нужна, зато небезразлична тем, кто, ну никак, не нравится мне. Что это — плата за мою жестокость? Суд надо мной свыше? Не знаю! Не знаю! Не знаю! Меня лишили любви. Значит, лишили всего…»