Молоко для ёжика

Если ты ждешь чуда, оно придет. А если не ждешь, то и не надейся, сколько не загадывай, - говорила Лиле бабушка в далеком детстве.
- А как его ждать? - спрашивала тогда Лиля, готовясь немедленно начинать это делать, ведь она так хотела, чтобы все ее заветные исполнились, и котенка ей купили, и папа в воскресенье пошел с ней в парк.
- Ну вот ты на даче что делаешь, чтоб ежика из норки выманить, посмотреть на него? Блюдце ему с молоком ставишь? Вот и чуду надо тоже блюдце с молоком поставить, чтобы оно быстрей пришло и поняло, что его тут ждут и не прогонят. Только каждому чуду свое молоко нужно, а уж какое - сама понять должна. Ну, может, и я где подскажу, - и бабушка тихонько улыбалась чему-то своему.
Эти слова бабушки Лилия потом не раз вспоминала. Сначала в средней школе, начиная готовиться к дискотеке, на которой Мишка будет, не за день, как все остальные, а за месяц. Бегала вместе с подружками в парке, худела и делилась с ними этим рецептом: хочешь чуда - налей молока, подготовься то есть, и оно точно придет. И еще потом, на институтском курсе психологии, уже осмысливая и понимая, какую стратегию пыталась бабушка ей заложить, Лиля не раз поминала ее с любовью.
И вера в чудо оставалась с ней долго-долго. До тех пор, пока не встретились другие учителя. И сколько не готовилась тогда Лиля к чуду, и как не ждала она его, ничего так и не случилось, и даже хуже - все случилось совсем наоборот.
Как в песенке - он ушел, и не обернулся, или как-то там еще... А он даже обернулся и назвал ее чудилкой потому, что слишком много про ожидание и обязательный приход чуда рассказывала.
Сказал вообще, что никому она такая не нужна, и он чуть ли не из жалости к ее неприспособленности и глупости с ней столько времени! Короче, тот еще был товарищ. Жаль, она тогда этого не поняла и разбилась. Вдребезги.
Так кончились 4, целых 4 года почти первой и самой сильной любви. Кончились вместе с верой. А на смену пришла твердая взрослая уверенность, что:
1. душу не раскрывать более никому, потому как никому не нужна она - Душа.
2. мир совсем не добр, как говорила бабушка. И чудес не бывает, ставь хоть сливки с клубникой в ожидании.
3. добра просто так, по велению сердца, никому не делать, потому что в ответ сожрут, почувствовав слабинку и чувствительное сердце.
И профессию будущую тогда Лиля сменила (бросила как раз после ухода любимого свой литературный), выбрала себе подходящую - финансы и кредит. В тех кругах, кстати, все - банки, олигархи, акулы рынка т д. лишь подтверждали усвоенный Лилей урок.
В общем, за год полтора изменилась Лиля до неузнаваемости.
И жизнь изменилась. Прибыли росли. А вместе с ними и Лилины одиночество и уверенность, что любовь - это не для нее. Старых подруг, друзей-поклонников Лиля разогнала-растеряла, а теперешний ее взгляд на мир и ходившие про Лилин крутой нрав и редкостную стервозность легенды не давали подойти новым.
Впрочем, Лилю это не особенно теперь и огорчало. Она все копалась в своих сводках и графиках, уничтожала конкурентов, и лишь иногда излишне гулкое эхо, ходившее в стенах ее большой квартиры, неприятно резало уши. И настроение, правда, все чаще было какое-то серенькое, все вызывало раздражение. Лиля это на нервную ответственную работу сваливала.
А тут еще Новый год подошел так некстати - этой самой работы куча, а у всех в голове один праздник и вечные вопросы «куда, в чем, с кем и что подарить»?
Начальник, видимо, не меньше подчиненных озабоченный тем же, отпустил всех на Рождественские каникулы аж 28 декабря. И теперь сидела Лилька дома и размышляла о том, что будет делать в следующем году с этим противным конкурирующим банком и куда вложит свои премиальные. Сидела с бокалом шампанского, все-таки Новый год. Размышления на самом интересном месте прервал звонок.
- Привет, Лилька!
Это была Маша, последняя подруга, еще с литературных времен. Маша вызывала у Лили смесь теплых чувств и легкого непонимания и в чем-то даже раздражения. Уже 5 лет как закончили институт, а она все болтается, общественной деятельностью занимается, какие-то утренники для каких-то малышей организовывает, и почему-то счастлива от этого.
- Лиля, слушай, я ногу сломала.
- Что? Ничего себе! Ты где? В больнице? Что тебе нужно?
- Да нет, уже дома, спасибо, меня уже завалили апельсинами. Лиль, мне очень, очень нужно, чтобы ты меня выручила, ну кроме тебя, ну некому!
- А делать-то что?
Лиле было решительно непонятно, в чем именно она могла помочь Маше.
- У меня, как всегда, куча елок. Кроме меня некому, сама понимаешь, все снегурочки бегают по платным заказам, а у нас елки-то бесплатные, для детдомовских. Ну нельзя же их бросать? Всего денек, а потом приедет моя напарница, она сейчас в другом городе.
Лиля даже не сразу ответила от возмущения.
- Маш, нет, и не проси. Ну куда я пойду? Ничего я этого не умею и не хочу, сама знаешь мое отношение к таким вещам. Какая из меня снегурочка?!
Но противная, настойчивая, упрямая Машка ничего не хотела слушать и, в конце концов, все-таки умолила Лилю, надавив на чувство вины (а где же помощь больной подруге?) и пообещав всемерную помощь коллеги - Деда Мороза.
И вот- 30 декабря. Валил снег, Лиля не понимала, зачем она все-таки согласилась, ведь можно было найти варианты, она решительно не любила всех этих дедов и снегурок по вызову, полагая их несерьезными. Зачем поддерживать в людях иллюзии, пусть и приятные? К тому же ходить надо было пешком - общественная организация Машки не предполагала наличие автомобиля, а свой Лилька только что отвезла в сервис.
Дед Мороз уже ждал ее около первого детского дома. Он тоже, кстати, сразу не понравился Лильке. Слишком панибратски себя повел. Сразу на ты, по плечу похлопал, сказал, что все знает и поможет и т.д.
Впрочем, может, в среде дедов морозов так и принято? - с сарказмом подумала она, и, с окончательно испортившимся настроением вошла в детский дом.
Через час она выходила оттуда же с усилившимся чувством тоски. При виде малышей, недоверчиво косившихся на них и, в тоже время так явно ожидавших чуда, Лилька сжалась в комок и все, на что она была способна, это вяло поддерживать реплики Саши - Деда Мороза, и раздавать подарки. Почти тоже самое было и в следующем доме, выручило лишь то, что им активно помогали воспитательницы, и праздник прошел хорошо. Но Лилькино желание поскорей закончить все это и не сталкиваться больше с чужой болью, которой не можешь помочь, давило невыносимо. Она и сама не могла толком понять, что с ней, но было очень тяжело и хотелось домой и все забыть.
Пока они ловили попутку, чтобы доехать на третий и последний сегодня праздник в больницу, где их тоже ждали детдомовские малыши, Саша-Дед Мороз повернулся к Лиле спиной. От былого балагурства не осталось и следа.
Когда подъезжали, он процедил сквозь зубы:
- Слушай, Маша мне говорила, что тебе тяжело будет, что ты никогда раньше не делала, что у тебя свое мировоззрение, что ты не любишь альтруизма ни в каком виде… Но, слушай, неужели элементарно не можешь хоть чуть-чуть отвлечься от себя, драгоценной? Это же дети, больные, ну любви от тебя никто не просит, ну неужели тебе хоть чуть-чуть их не жалко? Ну хоть попробуй устроить праздник, что у них есть в жизни?
Он опять отвернулся и, по ощущениям, чуть не сплюнул.
Лиля ничего и не ответила, ну что было отвечать? Но дышать стало почти нечем. Почти. Совсем нечем стало дышать, когда они вошли в отделение. Там лежали детишки из детских домов. С тем, что называется проблемами опорно-двигательного аппарата. Многие из них были в инвалидных креслах, некоторые на костылях, а один парнишка, весь в гипсе, был утыкан какими-то страшными на вид приспособлениями.
Когда они вошли в палату, где собрались все дети, Саша сразу же включился в игру. А Лилька все смотрела и смотрела на того мальчишку на кровати. Она смотрела и видела, сколько мужества в этом малыше и сколько, несмотря ни на что, радости и ожидания чуда.
Скоро, по сценарию, Дед Мороз предложил всем детишками написать желания на следующий год, ведь в этот год они уже принесли подарки, но теперь Деду Морозу и Снегурочке нужно знать, что принести на следующий год. Все малыши сосредоточенно заскрипели ручками, и лишь один малыш, тот самый, лежал, отвернувшись. Его руки были в гипсе, и писать он не мог. Саша было двинулся к нему, но Лиля опередила.
Она подошла к кроватке, тихонько спросила:
- Как тебя зовут?
- Сережа.
- Сережа, давай ты расскажешь мне, что ты хочешь, а я сама передам это Деду Морозу, шепну прямо на ушко.
Малыш просиял.
- Прямо на ушко?
- Конечно.
- Тогда передавай ему, что я очень хочу, чтобы произошло чудо. Я хочу научиться ходить и бегать, как все. Иван Павлович говорит, что у меня это может получиться, только я должен в это очень верить и стараться, но я слышал, как он говорил другому врачу, что должно произойти чудо.
Лиля, Лилия Алексеевна, акула финансовых рынков, не верящая в сказки, слушала эти слова, и что-то с ней происходило. И тогда Лилька, бабушкина внучка Лилька, сказала Сереже, смотревшему на Снегурочку:
- Если ты ждешь чуда, оно придет, поверь. Ведь ты же нас ждал? И мы пришли. Знаешь, как зовут ежиков? Ежики, они же пугливые, людей боятся. Но когда они видят блюдечко с молоком, они выходят на свет, потому что понимают - эти люди не сделают им плохо. И чудо к тебе придет. Обязательно. Только оно должно понять, что ты его ждешь и не прогонишь. Поэтому каждый день зови его к себе. И оно придет.
- Теперь я верю.
Лиля увидела, как малыш улыбается.
- Ты же волшебница! Раз ты мне так сказала, так и будет. Буду звать.
И тут в душе Лильки что-то окончательно оборвалось, перевернулось и полетело. Как будто плотина прорвалась, и хлынули из Лильки все, что она так долго отрицала и скрывала сама от себя - вся ее любовь, и нежность, и веселье и т.д. Все, что замерзло когда-то давным-давно, когда ей сказали, что чуда не бывает. И закатила Лилька на пару с Дедом Морозом такой праздник, которого давно не видели не только дети, но и врачи. Весь свободный персонал сбежался посмотреть на это чудо - искренность и любовь, принесенные в подарок человеком другому человеку. Просто так.
А еще мы можем добавить, что было это 30 декабря. А 31 декабря, вечером, Лилька сидела у себя дома и готовилась к встрече Нового Года, в одиночестве, потому что Машка была на какой-то елке, а больше ей никого видеть не хотелось. И было Лиле грустно, и опять она сидела с бокалом шампанского и думала о конкурентах и цифрах. И о себе. И о том мальчике. И опять ее мысли прервал звонок, на этот раз в дверь.
За дверью был тот самый Дед Мороз.
- Можно? На секундочку?
Лилька пожала плечами:
- Ну, если не противно находиться рядом с такой бесчеловечной особой. Только зачем? Что случилось?
Саша зашел, остановился с порога и внимательно посмотрел на Лилю.
- Понимаешь, я сам детдомовский. Что такое одиночество и никого рядом, понимаю очень хорошо. И ценю потому только человечность в людях, способность отдавать не деньги, а сердце. Знаю, как может быть тяжело. Сам рос, пробивался, добивался. И всегда старался таким же, как я был, у кого никого нет, помогать чем-то. Когда подрос, начал в театральной студии заниматься, стал елки ставить, Дедом Морозом ходить. Потом стал тем, кем стал, появилась возможность и деньгами помогать, но вот все равно, каждый год не могу без этого. Елок, и праздника в их глазах. Не все ж деньги-то решают.
Лилька молчала, слушала.
- Поэтому, когда увидел, как ты сначала там себя вела, подумал, ну вот, Машка удружила, подсунула. Одну из этих дамочек, у которых вместо сердца калькулятор. Насмотрелся я на таких, пока не добился должностей, что сам себе могу персонал подбирать. На Машку разозлился, зачем она такое сделала? Не понимала что ли, какая снегурочка нужна? А потом, в больнице, понял, что не все просто. И вспомнил, что Маша говорила, что что-то там у тебя случилось. В общем, я увидел, наверное, какая ты на самом деле. Так что я пришел извиниться за свои слова и сказать, что...
Саша замялся, и они оба почему-то опустили глаза.
- Сказать, что все у тебя будет хорошо. Ты только поверь. В себя и... в чудо.
И тут у Лильки вдруг, ни с того ни с сего, покатились слезы. Да такие, что Саша даже испугался. А дальше он ее утешал, а дальше был Новый год, который прошел не так, как рассчитывала и ожидала Лиля. Но в нашей жизни всегда есть место неожиданному чуду.
Особенно если мы его ждем и, как Саша и Лиля, каждый год ставим под елку блюдце с молоком.

Татьяна Поляк