Когда Конфуций поехал на запад, чтобы поместить свои книги во дворце правителя Чжоу, его ученик Цзы-Лу посоветовал ему:
— Я слышал, что среди хранителей исторических записей в Чжоу есть некий Лао Дань, который уже оставил службу и живёт в уединении. Если вы хотите поместить в хранилище свои книги, вам лучше обратиться к нему.
— Хорошо, — ответил Конфуций и отправился с визитом к Лао Даню, но тот не дал разрешения принять книги.
Тогда Конфуций стал разъяснять Лао Даню смысл всех двенадцати канонов.
— Ты слишком многословен, — прервал Лао Дань Конфуция. — Я хочу услышать главное.
— Главное заключается в человечности и долге, — сказал Конфуций.
— Позвольте спросить, относятся ли человечность и долг к природе человека?
— Конечно! Ведь благородный муж коли не человечен — значит, не созрел; коли не знает долга — значит, в жизнь не вошёл. Человечность и долг — это поистине природа настоящего человека. Каким же ещё ему быть?
— А позвольте спросить, что вы понимаете под человечностью и долгом?
— В сердце своём находить удовольствие в бескорыстной любви ко всем — вот сущность человечности и долга.
— Ах, вот как! — отозвался Лао Дань. — Твои последние слова меня настораживают. В стремлении любить всех подряд есть что-то подозрительное. А в желании всегда быть бескорыстным есть своя корысть. Вы, кажется, желаете, чтобы мир не утратил своей простоты? Так посмотрите вокруг: Небу и Земле свойственно постоянство, солнцу в луне свойственно излучать свет, звёздам свойственно составлять созвездия, зверям и птицам свойственно собираться в стаи, деревьям свойственно тянуться вверх. Если бы вы, уважаемый, дали свободу своим жизненным свойствам, вы бы уже давно достигли истины. К чему эта суета вокруг человечности и долга? Вы похожи на человека, который, желая отыскать беглого сына, сидит и бьёт в барабан. Вы вносите смуту в души людей — только и всего!