Знаки с неба
Жил-был очень любопытный и энергичный мужчина Хома Верхогляд. Заметил как-то Хома, что какой бы знак у неба ни попросил, всё сбывается. Просит дождь — идёт дождь, просит чистоты небесной — на небе ни облачка… Очень скоро заработал он на этом много денег и славы от людей.
И решил тогда Верхогляд пойти к волхву Громыславу, чтобы засвидетельствовать перед ним свой дар.
А тот как раз костёр разложил, чистые дрова дуба старого зажёг, ужинает.
— Садись со мной, человече добрый, — говорит Верхогляду, — возле костра на золотом кресле за одним столом ужинать, режь один хлеб и пей со мной единую чашу. Поедим хорошенько, ещё и побеседуем красненько, искренним сердцем!
А Хома ему:
— Не за тем я, жрец, пришёл, чтобы за одним столом с тобой ужинать, и есть один с тобой хлеб, и пить единую чашу. А пришёл я, чтобы заявить тебе, что не ты один можешь найти общий язык с небесами.
— Вот тебе раз, — улыбнулся Громыслав. — Что тут скажешь? Ждал соловья, а прилетела ворона. Ладно. Подожди немного, пока я трапезу завершу, потому что без меня…
— И ждать не буду, — не дал ему договорить Хома. — Вот покажу я тебе, как я умею вызывать небесные приметы. И пускай меня громы убьют, если я вру!
— И как же покажешь?
— А вот как. Крестом паду перед Перуном, накличу силу громовую, тогда и увидишь.
Упал Верхогляд на колени, запричитал, вскинув руки к небу:
— Боже с небес, явись мне! Яви мне силу молнии и грома!
Поплыла, как дымок из трубки, молитва к небу, а оттуда — ни звука.
А волхв улыбнулся и говорит:
— Слышал ли ты: к Богу тянись, а земли из рук не выпускай?
Пуще прежнего закричал Хома:
— Боже! Пройдись горами! Заговори громами! Усей землю стрелами огненными!
Молчит небо — и всё тут. А Громыслав — с прибауткою:
— Полетел петух в хлевец, снёс корзину яиц, и накрылся крылом, и на завтра с яйцом!
— Чего насмехаешься? — сказал обиженно Верхогляд. — Это у меня не вышло потому, что я со вчерашнего дня глаз не сомкнул. Вот соберу силы…
— Собирай, не собирай, а без меня дела не будет, — сказал, как отрезал, волхв. — Небесные приметы… и взбредёт же такое в голову человеку.
— Почему это — не будет? — въедливо спросил Хома.
— А пил ли ты когда-нибудь вино?
— Пил.
— Хмель тебя брал?
— А то.
— О-о-о! — даже присвистнул Громыслав. — Тогда ты согласишься с пословицей: вино в бочке и вино в животе — разные вещи?
— Знамо дело, соглашусь. Но при чём тут вино, хмель… при чем?!..
— Вино, голубь, то же самое небо, божественный нектар! И чтобы ощутить вкус волшебной жидкости, нужно что?
— Что? — повёл плечами Хома.
— Пригубить её. И запомни: небесные приметы — не штука, штука — приметы с земли.
Только он это сказал, как среди ясного неба что-то глухо загудело, одновременно закачалась земля, вспыхнула молния, и грянул гром.
— Земле слава! Небесам слава! — радостно воскликнул жрец и на глазах испуганного Верхогляда пустился танцевать, вокруг дуба напевая.
Пока он выбрасывал коленца да пел, на горизонте появилась чёрная туча. Она выглядела зловеще и мчалась по небу, как табун встревоженных лошадей с растрёпанными гривами, гневно гремя громами, сверкая огнём и посвистывая саблями ливня. Между солнцем и землёй летела она, пожирая свет, сея грустную тень…
— Не бойся, братец, — ухо Хомы уловило сквозь грохот голос волхва. — Не сдерживай слез, плачь! Пей горячие капли дождя! Это Мать-Природа оплакивает твои сны.
Сказав это, Громыслав трижды ударил в бубен, подбросил его вверх и молниеносно бросился следом… Но был это уже не человек, а огненный змей! И вот, словно золотое копьё, прошёл он сквозь тучу, образовав отверстие, из которого посыпался на Хому сначала сноп солнечных лучей, потом песня Громыслава:
«Пусть отныне вокруг тебя,
Неспешно вращается земля,
И все тучи, что ходят над ней,
И все звезды, что светят над ней,
И реки, и леса, и поля!..»
и, в конце-концов, — в грудь ему попала молния… но это было не концом жизни человека, а началом его волхвования. Рождённый от Громыслава, сам он стал волхвом, и было ему даровано новое имя — Напередовец.
![]()
И решил тогда Верхогляд пойти к волхву Громыславу, чтобы засвидетельствовать перед ним свой дар.
А тот как раз костёр разложил, чистые дрова дуба старого зажёг, ужинает.
— Садись со мной, человече добрый, — говорит Верхогляду, — возле костра на золотом кресле за одним столом ужинать, режь один хлеб и пей со мной единую чашу. Поедим хорошенько, ещё и побеседуем красненько, искренним сердцем!
А Хома ему:
— Не за тем я, жрец, пришёл, чтобы за одним столом с тобой ужинать, и есть один с тобой хлеб, и пить единую чашу. А пришёл я, чтобы заявить тебе, что не ты один можешь найти общий язык с небесами.
— Вот тебе раз, — улыбнулся Громыслав. — Что тут скажешь? Ждал соловья, а прилетела ворона. Ладно. Подожди немного, пока я трапезу завершу, потому что без меня…
— И ждать не буду, — не дал ему договорить Хома. — Вот покажу я тебе, как я умею вызывать небесные приметы. И пускай меня громы убьют, если я вру!
— И как же покажешь?
— А вот как. Крестом паду перед Перуном, накличу силу громовую, тогда и увидишь.
Упал Верхогляд на колени, запричитал, вскинув руки к небу:
— Боже с небес, явись мне! Яви мне силу молнии и грома!
Поплыла, как дымок из трубки, молитва к небу, а оттуда — ни звука.
А волхв улыбнулся и говорит:
— Слышал ли ты: к Богу тянись, а земли из рук не выпускай?
Пуще прежнего закричал Хома:
— Боже! Пройдись горами! Заговори громами! Усей землю стрелами огненными!
Молчит небо — и всё тут. А Громыслав — с прибауткою:
— Полетел петух в хлевец, снёс корзину яиц, и накрылся крылом, и на завтра с яйцом!
— Чего насмехаешься? — сказал обиженно Верхогляд. — Это у меня не вышло потому, что я со вчерашнего дня глаз не сомкнул. Вот соберу силы…
— Собирай, не собирай, а без меня дела не будет, — сказал, как отрезал, волхв. — Небесные приметы… и взбредёт же такое в голову человеку.
— Почему это — не будет? — въедливо спросил Хома.
— А пил ли ты когда-нибудь вино?
— Пил.
— Хмель тебя брал?
— А то.
— О-о-о! — даже присвистнул Громыслав. — Тогда ты согласишься с пословицей: вино в бочке и вино в животе — разные вещи?
— Знамо дело, соглашусь. Но при чём тут вино, хмель… при чем?!..
— Вино, голубь, то же самое небо, божественный нектар! И чтобы ощутить вкус волшебной жидкости, нужно что?
— Что? — повёл плечами Хома.
— Пригубить её. И запомни: небесные приметы — не штука, штука — приметы с земли.
Только он это сказал, как среди ясного неба что-то глухо загудело, одновременно закачалась земля, вспыхнула молния, и грянул гром.
— Земле слава! Небесам слава! — радостно воскликнул жрец и на глазах испуганного Верхогляда пустился танцевать, вокруг дуба напевая.
Пока он выбрасывал коленца да пел, на горизонте появилась чёрная туча. Она выглядела зловеще и мчалась по небу, как табун встревоженных лошадей с растрёпанными гривами, гневно гремя громами, сверкая огнём и посвистывая саблями ливня. Между солнцем и землёй летела она, пожирая свет, сея грустную тень…
— Не бойся, братец, — ухо Хомы уловило сквозь грохот голос волхва. — Не сдерживай слез, плачь! Пей горячие капли дождя! Это Мать-Природа оплакивает твои сны.
Сказав это, Громыслав трижды ударил в бубен, подбросил его вверх и молниеносно бросился следом… Но был это уже не человек, а огненный змей! И вот, словно золотое копьё, прошёл он сквозь тучу, образовав отверстие, из которого посыпался на Хому сначала сноп солнечных лучей, потом песня Громыслава:
«Пусть отныне вокруг тебя,
Неспешно вращается земля,
И все тучи, что ходят над ней,
И все звезды, что светят над ней,
И реки, и леса, и поля!..»
и, в конце-концов, — в грудь ему попала молния… но это было не концом жизни человека, а началом его волхвования. Рождённый от Громыслава, сам он стал волхвом, и было ему даровано новое имя — Напередовец.
