Своё горе
У одного человека случилась беда, да такая, что бывает ли страшнее? Погибли все близкие на его глазах, сгорело имущество. Долго болел он от горя, еле выжил. Только заговариваться иногда стал. Оклемался едва — пришлось решать: как дальше быть? Оставаться на прежнем месте — так того и не осталось; идти куда глаза глядят, одному — зачем одному жить. И услышал:
— Да ты не один вовсе.
— Почудилось?
— Почему же? Это я, Горе твоё, с тобой разговариваю!
Глянул человек, а Горе — огромное, всё заслоняет… Опять ему плохо стало.
Но как бы плохо ни было, а рано или поздно что-то решать надо. Всё в краю родном о несчастье напоминало. Потому пошёл он, куда глаза глядят, то подрабатывая, то побираясь. Много бед по пути повстречалось, да не принял всерьёз, Горе от того защитило. Постепенно привык к нему, с ним беседовал, Горюшком называя.
Принимали человека за блаженного, слыша, как говорит с невидимым собеседником.
— Горюшко моё, а не скажешь ли, почему ты такое со мной приключилось?
Горе отвечать не спешило, словно важничало по чину, ожидая, чтоб истомился и внимал со всем уважением, как словам свыше. Наконец, снисходило. Но как-то раз вырвалось у Горя то, чего само не ожидало от себя:
— Ревновало я тебя… делить ни с кем не хотело. Не секрет: мало кто меня любит. Нет, одно дело чужое горе, его нередко желают другому в сердцах или подстраивают. А вот своё… Одиноко мне. Почти как тебе. Теперь близок ты мне, ближе для меня не бывает. Я ведь твоё горе. Прости, неразумно я и жестоко. Ничего с собой не поделать!
Несчастный, седой человек, онемев, слушал, открыв рот, как Горе признаётся ему… в любви! Казалось, вот-вот и заплачет оно. Тяжело вздохнул он и произнёс:
— Выходит, я — твоя беда, как ты — моя?
Горе только кивнуло в ответ.
— Но я не люблю тебя, — сказал бедняга. — Просто уже притерпелся.
— Знаю… — отвечало злосчастное. — Оттого я тебя и мучаю.
Оторопел он и спрашивает:
— Хочешь сказать, что если б полюбил, то перестало бы? Но тогда ты было б не ты…
— Почём ты знаешь? — вздохнуло оно. — Попробуй отнестись ко мне по-человечески.
Покачал головой человек и спросил:
— Так ты всюду меня сопровождать будешь?
Горе подтвердило, что никогда не изменит.
«Выходит, с кем я только ни захочу знаться, к каждому оно придёт», — подумал человек. Помолчал он, глядя в сторону. Потом сказал:
— Давай уйдём вместе. Отсюда. Ты и я, чтобы никто не помешал нашему счастью.
![]()
— Да ты не один вовсе.
— Почудилось?
— Почему же? Это я, Горе твоё, с тобой разговариваю!
Глянул человек, а Горе — огромное, всё заслоняет… Опять ему плохо стало.
Но как бы плохо ни было, а рано или поздно что-то решать надо. Всё в краю родном о несчастье напоминало. Потому пошёл он, куда глаза глядят, то подрабатывая, то побираясь. Много бед по пути повстречалось, да не принял всерьёз, Горе от того защитило. Постепенно привык к нему, с ним беседовал, Горюшком называя.
Принимали человека за блаженного, слыша, как говорит с невидимым собеседником.
— Горюшко моё, а не скажешь ли, почему ты такое со мной приключилось?
Горе отвечать не спешило, словно важничало по чину, ожидая, чтоб истомился и внимал со всем уважением, как словам свыше. Наконец, снисходило. Но как-то раз вырвалось у Горя то, чего само не ожидало от себя:
— Ревновало я тебя… делить ни с кем не хотело. Не секрет: мало кто меня любит. Нет, одно дело чужое горе, его нередко желают другому в сердцах или подстраивают. А вот своё… Одиноко мне. Почти как тебе. Теперь близок ты мне, ближе для меня не бывает. Я ведь твоё горе. Прости, неразумно я и жестоко. Ничего с собой не поделать!
Несчастный, седой человек, онемев, слушал, открыв рот, как Горе признаётся ему… в любви! Казалось, вот-вот и заплачет оно. Тяжело вздохнул он и произнёс:
— Выходит, я — твоя беда, как ты — моя?
Горе только кивнуло в ответ.
— Но я не люблю тебя, — сказал бедняга. — Просто уже притерпелся.
— Знаю… — отвечало злосчастное. — Оттого я тебя и мучаю.
Оторопел он и спрашивает:
— Хочешь сказать, что если б полюбил, то перестало бы? Но тогда ты было б не ты…
— Почём ты знаешь? — вздохнуло оно. — Попробуй отнестись ко мне по-человечески.
Покачал головой человек и спросил:
— Так ты всюду меня сопровождать будешь?
Горе подтвердило, что никогда не изменит.
«Выходит, с кем я только ни захочу знаться, к каждому оно придёт», — подумал человек. Помолчал он, глядя в сторону. Потом сказал:
— Давай уйдём вместе. Отсюда. Ты и я, чтобы никто не помешал нашему счастью.
