Спор мудрецов
Жили некогда на свете два мудреца. Один верил, как и многие мудрецы до него, что Землю Аллах поместил в самый центр мироздания, а Солнце, звёзды и планеты вращаются вокруг неё. Был он человеком спокойным и уверенным в своём знании, в народе его любили и почитали, поскольку никому он со своей мудростью не навязывался, а сидел себе да писал трактаты на основании трудов предшественников.
Другому мудрецу в результате размышлений и опыта открылось, что Земля — вовсе не центр Мироздания, а не более чем пылинка на краю Вселенной. Откровение это огорчило и взволновало его чрезвычайно. А ещё больше огорчало и беспокоило его то, что люди прозябают в невежестве и истинного своего места в мире не знают. И решил он человечество просветить. Каждого встречного-поперечного хватал этот мудрец за рукава халата и пытался изложить ему свои аргументы. Но люди только смеялись да отмахивались от него, как от безумного. И никто его ни разу толком не выслушал.
И решил тогда второй мудрец первого мудреца вызвать на спор в присутствии падишаха. Пускай, дескать, каждый свою теорию отстаивает, как может, а падишах рассудит и народу объявит, кто прав.
Поморщился недовольно первый мудрец, что его от очередного трактата отрывают, но на спор всё же пришёл. И говорил он там долго и обстоятельно, цитировал труды других мудрецов с такой непреложной уверенностью, что не нашлось никого, кто бы в его словах мог усомниться.
А второй мудрец в защиту своей теории лишь кричал, брызгая слюной, а мысли свои излагал путано да непонятно… То чертил он что-то на полу, то на небо показывал… Вроде и слова он все понятные говорил, но до того нервничал, что одна его только речь заставляла всех сомневаться. Да и сослаться на другие авторитеты он не мог — всё только от своего имени говорил.
Но вот закончили мудрецы дозволенные речи. Настало время падишаху решение принимать. Посмотрел он на спорщиков, потом на свой диван и сказал:
— В науке вашей я плохо разбираюсь, да и не пристало это падишаху — науки знать. Но сердце мне подсказывает, что прав первый мудрец. Он не горячился, на своём стоял твёрдо, никому не навязывался. И вообще, чувствую я, что не мог Аллах Землю вместе со своим возлюбленным и, по своему образу и подобию созданным, человечеством куда-то на край мира задвинуть.
Заплакал тогда первый мудрец, пал на колени и воззвал к Небесам:
— О, Аллах! Нет у меня, кроме тебя ни защитников, ни свидетелей моей правоты! Яви же справедливость свою, защити Истину!
И раздался глас Аллаха с небес:
— С чего же вы, оболтусы, взяли, что творя миропорядок, я хоть на миг заботился, будет ли он вам приятен или удобен для понимания?!
![]()
Другому мудрецу в результате размышлений и опыта открылось, что Земля — вовсе не центр Мироздания, а не более чем пылинка на краю Вселенной. Откровение это огорчило и взволновало его чрезвычайно. А ещё больше огорчало и беспокоило его то, что люди прозябают в невежестве и истинного своего места в мире не знают. И решил он человечество просветить. Каждого встречного-поперечного хватал этот мудрец за рукава халата и пытался изложить ему свои аргументы. Но люди только смеялись да отмахивались от него, как от безумного. И никто его ни разу толком не выслушал.
И решил тогда второй мудрец первого мудреца вызвать на спор в присутствии падишаха. Пускай, дескать, каждый свою теорию отстаивает, как может, а падишах рассудит и народу объявит, кто прав.
Поморщился недовольно первый мудрец, что его от очередного трактата отрывают, но на спор всё же пришёл. И говорил он там долго и обстоятельно, цитировал труды других мудрецов с такой непреложной уверенностью, что не нашлось никого, кто бы в его словах мог усомниться.
А второй мудрец в защиту своей теории лишь кричал, брызгая слюной, а мысли свои излагал путано да непонятно… То чертил он что-то на полу, то на небо показывал… Вроде и слова он все понятные говорил, но до того нервничал, что одна его только речь заставляла всех сомневаться. Да и сослаться на другие авторитеты он не мог — всё только от своего имени говорил.
Но вот закончили мудрецы дозволенные речи. Настало время падишаху решение принимать. Посмотрел он на спорщиков, потом на свой диван и сказал:
— В науке вашей я плохо разбираюсь, да и не пристало это падишаху — науки знать. Но сердце мне подсказывает, что прав первый мудрец. Он не горячился, на своём стоял твёрдо, никому не навязывался. И вообще, чувствую я, что не мог Аллах Землю вместе со своим возлюбленным и, по своему образу и подобию созданным, человечеством куда-то на край мира задвинуть.
Заплакал тогда первый мудрец, пал на колени и воззвал к Небесам:
— О, Аллах! Нет у меня, кроме тебя ни защитников, ни свидетелей моей правоты! Яви же справедливость свою, защити Истину!
И раздался глас Аллаха с небес:
— С чего же вы, оболтусы, взяли, что творя миропорядок, я хоть на миг заботился, будет ли он вам приятен или удобен для понимания?!
