Стычка в классическом стиле
Суфийская притча
Те столкновения идей, которые описаны в классической суфийской литературе, продолжают иметь место и в наши дни. Они полезны как их участникам, так и тем, кто за ними наблюдает, и тем, кто читает о них.
Идрис Шах рассказывает:
«Однажды в беседе с известным теологом из Багдада я коснулся дервишей и их путей. Не поинтересовавшись даже моим отношением к данному вопросу, он разразился гневной тирадой по отношению к дервишам. Они мошенники, самозванцы и занимаются самообманом — ничем больше. Они хотят, чтобы люди следовали за ними, чтобы жить за их счёт и водить их за нос. Их мистерии и так называемые психологические процессы — нонсенс, а если не нонсенс, то противоречат Исламу! Единственное доброе дело, связанное с этим омерзительным культом, то, что немногие умные и способные на самопожертвование мусульмане притворяются суфиями, а затем направляют людей, привлеченных ими, назад — в спасение Ислама. Он не только говорил о суфиях как о самом ужасе, но и готов был немедленно, во имя истины, отвести меня в место собрания этих отвратительных язычников, чтобы я убедился в неоспоримости его слов на деле.
Я последовал за ним, и вскоре мы постучали в один дом. Открывший на стук юноша провёл нас во внутренний дворик, где в прохладе вечера компания совсем не страшно выглядящих людей сидела вокруг небольшого бассейна со спокойной водой. Они вежливо встали при приближении богослова и предложили ему место, бормоча слова приветствия.
Мой компаньон не был впечатлён. Он стал кричать:
— Прочь, ханжество, тщеславие и алчность! — спугнув стайку белых голубей, которые поднялись в воздух и стали кружиться над нами.
«Прочь, ханжество, тщеславие и алчность!» Это звучало уже как молитва, когда он повторял фразу снова и снова, вскочив и указав пальцем на дервишей.
Вначале они молчали. Наконец я осознал, что они повторяют за ним: «Прочь, ханжество, тщеславие и алчность!» Это настолько взбесило «божьего человека», что он, издав дикий крик, схватился за голову и, оставив меня, выбежал прочь, и я слышал, как его крик, усиленный эхом, затихал, удаляясь.
Сидящие продолжали повторять фразу критика всё тише и тише, пока не замолчали. Я спросил их лидера, сидевшего в центре на овечьей шкуре, почему они подхватили крик клеветника. Он сказал:
— Этот человек — известный и уважаемый богослов и доктор Закона. Многое из того, что он говорит — цитаты, не отражающие его мнения, но весьма ценные и своевременные. Мы все знаем, как важно расстаться с ханжеством, тщеславием и алчностью, и мы благодарны каждому, кто напоминает нам об этом, так что мы можем сконцентрироваться на этом определённое время. Таким образом, мы оценили добрый совет нашего гостя поразмыслить над темой, которую он нам предложил. Несомненно, она пойдёт нам только на пользу.
— Но, — сказал я, — он считает вас ханжами и еретиками, которым надо противостоять, и не догадывается о том, что вы благодарны ему за урок, и подумал, что вы дразните его, — что пойдёт на пользу ему?
Один из них сказал:
— Если бы он пытался сотворить доброе дело, мы не искали бы от этого никакой выгоды. Настоящее добро творят, не ожидая награды и не боясь наказания. Однако, если ты действительно не видишь пользы для него в этом случае, я скажу тебе. Он получил удовлетворение, думая, что убедил нас в том, что мы злы и неспособны учиться. Это на какой-то момент убедит его в том, что он творит добро. А так как обычно он сильно сомневается в последнем, это заставит его искать подтверждений и спровоцирует инциденты, которые поддержат его слабеющую веру».
![]()
Те столкновения идей, которые описаны в классической суфийской литературе, продолжают иметь место и в наши дни. Они полезны как их участникам, так и тем, кто за ними наблюдает, и тем, кто читает о них.
Идрис Шах рассказывает:
«Однажды в беседе с известным теологом из Багдада я коснулся дервишей и их путей. Не поинтересовавшись даже моим отношением к данному вопросу, он разразился гневной тирадой по отношению к дервишам. Они мошенники, самозванцы и занимаются самообманом — ничем больше. Они хотят, чтобы люди следовали за ними, чтобы жить за их счёт и водить их за нос. Их мистерии и так называемые психологические процессы — нонсенс, а если не нонсенс, то противоречат Исламу! Единственное доброе дело, связанное с этим омерзительным культом, то, что немногие умные и способные на самопожертвование мусульмане притворяются суфиями, а затем направляют людей, привлеченных ими, назад — в спасение Ислама. Он не только говорил о суфиях как о самом ужасе, но и готов был немедленно, во имя истины, отвести меня в место собрания этих отвратительных язычников, чтобы я убедился в неоспоримости его слов на деле.
Я последовал за ним, и вскоре мы постучали в один дом. Открывший на стук юноша провёл нас во внутренний дворик, где в прохладе вечера компания совсем не страшно выглядящих людей сидела вокруг небольшого бассейна со спокойной водой. Они вежливо встали при приближении богослова и предложили ему место, бормоча слова приветствия.
Мой компаньон не был впечатлён. Он стал кричать:
— Прочь, ханжество, тщеславие и алчность! — спугнув стайку белых голубей, которые поднялись в воздух и стали кружиться над нами.
«Прочь, ханжество, тщеславие и алчность!» Это звучало уже как молитва, когда он повторял фразу снова и снова, вскочив и указав пальцем на дервишей.
Вначале они молчали. Наконец я осознал, что они повторяют за ним: «Прочь, ханжество, тщеславие и алчность!» Это настолько взбесило «божьего человека», что он, издав дикий крик, схватился за голову и, оставив меня, выбежал прочь, и я слышал, как его крик, усиленный эхом, затихал, удаляясь.
Сидящие продолжали повторять фразу критика всё тише и тише, пока не замолчали. Я спросил их лидера, сидевшего в центре на овечьей шкуре, почему они подхватили крик клеветника. Он сказал:
— Этот человек — известный и уважаемый богослов и доктор Закона. Многое из того, что он говорит — цитаты, не отражающие его мнения, но весьма ценные и своевременные. Мы все знаем, как важно расстаться с ханжеством, тщеславием и алчностью, и мы благодарны каждому, кто напоминает нам об этом, так что мы можем сконцентрироваться на этом определённое время. Таким образом, мы оценили добрый совет нашего гостя поразмыслить над темой, которую он нам предложил. Несомненно, она пойдёт нам только на пользу.
— Но, — сказал я, — он считает вас ханжами и еретиками, которым надо противостоять, и не догадывается о том, что вы благодарны ему за урок, и подумал, что вы дразните его, — что пойдёт на пользу ему?
Один из них сказал:
— Если бы он пытался сотворить доброе дело, мы не искали бы от этого никакой выгоды. Настоящее добро творят, не ожидая награды и не боясь наказания. Однако, если ты действительно не видишь пользы для него в этом случае, я скажу тебе. Он получил удовлетворение, думая, что убедил нас в том, что мы злы и неспособны учиться. Это на какой-то момент убедит его в том, что он творит добро. А так как обычно он сильно сомневается в последнем, это заставит его искать подтверждений и спровоцирует инциденты, которые поддержат его слабеющую веру».
