Лицемерие
Суфийская притча
В Истории учителей отмечено, как однажды, когда Джами спросили о лицемерии и честности, он сказал:
«Какая прекрасная вещь честность и какая странная вещь лицемерие! Я ходил и в Мекку, и в Багдад и испытывал поведение людей. Когда я требовал от них честности, они всегда смотрели на меня с уважением, ибо их с детства учили, что порядочные люди всегда так говорят, и они усвоили, что нужно опускать глаза, когда люди говорят о честности. Когда я советовал им стыдиться лицемерия, они все соглашались со мной. Но они не знали, что когда я говорил «истина», я знал: им не известно, что такое истина, и поэтому как они, так и я были при этом лицемерами. Они не знали, что, когда я указывал им не быть лицемерами, они становились таковыми, не спрашивая меня о том, как этого достичь. Они не знали, что сам я становился лицемером, всего лишь говоря: «Не будьте лицемерами», ибо слова сами по себе не дают об этом представления.
Таким образом, они уважали меня, когда я поступал лицемерно. Их научили этому. Они уважали себя, в то время как мыслили лицемерно; ибо это чистейшее лицемерие — думать, что ты становишься лучше от одной лишь мысли, что быть лицемером — плохо. Путь ведёт поверх этого: к действию и пониманию, в которых не будет места лицемерию и пребудет честность, а не нечто, к чему стремится человек».
![]()
В Истории учителей отмечено, как однажды, когда Джами спросили о лицемерии и честности, он сказал:
«Какая прекрасная вещь честность и какая странная вещь лицемерие! Я ходил и в Мекку, и в Багдад и испытывал поведение людей. Когда я требовал от них честности, они всегда смотрели на меня с уважением, ибо их с детства учили, что порядочные люди всегда так говорят, и они усвоили, что нужно опускать глаза, когда люди говорят о честности. Когда я советовал им стыдиться лицемерия, они все соглашались со мной. Но они не знали, что когда я говорил «истина», я знал: им не известно, что такое истина, и поэтому как они, так и я были при этом лицемерами. Они не знали, что, когда я указывал им не быть лицемерами, они становились таковыми, не спрашивая меня о том, как этого достичь. Они не знали, что сам я становился лицемером, всего лишь говоря: «Не будьте лицемерами», ибо слова сами по себе не дают об этом представления.
Таким образом, они уважали меня, когда я поступал лицемерно. Их научили этому. Они уважали себя, в то время как мыслили лицемерно; ибо это чистейшее лицемерие — думать, что ты становишься лучше от одной лишь мысли, что быть лицемером — плохо. Путь ведёт поверх этого: к действию и пониманию, в которых не будет места лицемерию и пребудет честность, а не нечто, к чему стремится человек».
