Мудрость и совершенство Лукмана
Суфийская притча от Руми
Лукман был рабом у одного купца, и когда тот лучше узнал характер и достоинства Лукмана, он старался не разлучаться со своим рабом. Во время их совместной трапезы он подкладывал ему лучшие куски, и если Лукман отказывался от какой-нибудь пищи, он к этой пище тоже не прикасался, отдавая её на съедение псам.
Однажды этому купцу прислали дыню, и он, как всегда, позвал Лукмана, чтобы угостить его. Хозяин разрезал дыню на куски и первый же кусок отдал Лукману, а тот немедленно с наслаждением стал его есть с таким удовольствием, будто дыня эта была слаще мёда. Хозяина тешило видимое удовольствие Лукмана, евшего дыню, и он продолжал отрезать ему кусок за куском. И только после пятого, отданного Лукману куска, он решил и сам попробовать эту восхитительную дыню. Но как только он откусил её самую малость, невыносимая горечь наполнила, казалось, всё его тело, а язык покрылся волдырями. Когда же эти горечь и боль немного улеглись, хозяин спросил Лукмана:
— Я удивляюсь, как ты мог поглощать столько яда, и почему ты ел кусок за куском, не пожаловавшись мне на их горечь. Неужели ты мог подумать, что я тебе не поверю?
— Зная твоё дружеское ко мне отношение, — ответил Лукман, — и, помня о том, сколько сладостей я вкушал в твоём доме, я счёл обязанностью принять в нём и горечь. И хоть эта дыня оказалась горькой, рука, дающая мне её куски, была доброй, а какое может иметь значение горечь в сравнении с добротой. Доброта всесильна, она может обратить медь в золото, она помогает переносить горе и страдания, она может превратить уксус в вино и темницу в цветник, а яд — в нектар. И даже райский сад, если в нём не будет доброты, покажется адом. Зло же — это всего лишь суета сует, чуждая истинному Знанию, от которого происходит доброта.
![]()
Лукман был рабом у одного купца, и когда тот лучше узнал характер и достоинства Лукмана, он старался не разлучаться со своим рабом. Во время их совместной трапезы он подкладывал ему лучшие куски, и если Лукман отказывался от какой-нибудь пищи, он к этой пище тоже не прикасался, отдавая её на съедение псам.
Однажды этому купцу прислали дыню, и он, как всегда, позвал Лукмана, чтобы угостить его. Хозяин разрезал дыню на куски и первый же кусок отдал Лукману, а тот немедленно с наслаждением стал его есть с таким удовольствием, будто дыня эта была слаще мёда. Хозяина тешило видимое удовольствие Лукмана, евшего дыню, и он продолжал отрезать ему кусок за куском. И только после пятого, отданного Лукману куска, он решил и сам попробовать эту восхитительную дыню. Но как только он откусил её самую малость, невыносимая горечь наполнила, казалось, всё его тело, а язык покрылся волдырями. Когда же эти горечь и боль немного улеглись, хозяин спросил Лукмана:
— Я удивляюсь, как ты мог поглощать столько яда, и почему ты ел кусок за куском, не пожаловавшись мне на их горечь. Неужели ты мог подумать, что я тебе не поверю?
— Зная твоё дружеское ко мне отношение, — ответил Лукман, — и, помня о том, сколько сладостей я вкушал в твоём доме, я счёл обязанностью принять в нём и горечь. И хоть эта дыня оказалась горькой, рука, дающая мне её куски, была доброй, а какое может иметь значение горечь в сравнении с добротой. Доброта всесильна, она может обратить медь в золото, она помогает переносить горе и страдания, она может превратить уксус в вино и темницу в цветник, а яд — в нектар. И даже райский сад, если в нём не будет доброты, покажется адом. Зло же — это всего лишь суета сует, чуждая истинному Знанию, от которого происходит доброта.
