Суд панчей
Давным-давно жил человек из племени киратов по имени Чукмиба. Был он не по годам умён и смекалист и потому, хоть и чтил обычаи старины, не больно считался с поверьями да приметами, почитая их за пустые бредни. После того как Чукмиба женился, вскорости должен был он, как это принято, совершить обряд дулан — отпустить жену погостить к её родным. А у них в деревне установился такой порядок: день, когда надлежало отправляться молодой в родительский дом, обычно определял местный звездочёт, пандит Джокхана. Поэтому и ждали соседи, что Чукмиба пригласит к себе досточтимого пандита, дабы испросить у него совета. Однако тот и не подумал обращаться к звездочёту. Чукмиба сам выбрал подходящий день, и с утра пораньше, захватив подарки для тестя и тёщи, они вместе с женой отправились в путь.
Узнали об этом соседи и только руками развели:
— Ну и дерзок этот Чукмиба! Смотри ты, своим умом хочет жить!
А пандит Джокхана, узнав, что Чукмиба с женой ушли, не посоветовавшись с ним, впал в страшную ярость и решил отомстить дерзкому парню. Недолго думая он бросился в погоню по горной тропе вслед за молодожёнами и очень быстро нагнал их. Как раз в это время жена Чукмибы захотела пить. Солнце стояло высоко, отчаянно припекая, и с каждым шагом жажда мучила женщину всё сильнее и сильнее. В конце концов молодая уселась под деревом и заявила, что не сдвинется с места до тех пор, пока ей не дадут напиться. Отправился Чукмиба за водой, да разве легко найти её в горах! Лазил, лазил парень, в конце концов увидел банановое дерево, сделал надрезы на стволе и стал собирать живительный сок, чтобы напоить им жену. Тем временем коварный Джокхана, приняв образ Чукмибы, приблизился к молодой женщине и протянул ей кувшин с водой.
— Вот, попей жёнушка! Да и в путь пора, а то нам ещё целый день идти.
Утолила жажду молодая и зашагала вместе с мужем дальше. И невдомёк ей было, что шёл с ней рядом теперь не Чукмиба, а хитрый пандит, колдовством своим превратившийся в её мужа.
А Чукмиба собрал сок из ствола банана и заторопился к тому месту, где оставил жену. Добежал до дерева, под которым она сидела, смотрит, а там никого нет. Долго Чукмиба кричал и звал жену, но отвечало ему только горное эхо.
«Должно, так измучилась бедняжка от жажды, что не выдержала и бросилась со скалы», — подумал Чукмиба и взглянул на небо, ища там коршунов, первых вестников смерти. Но небо было чистое. «Слава богу, стервятники не кружат, значит, жена моя жива! Поднимусь-ка я на вершину, оттуда наверняка увижу её, где бы она ни была».
Чукмиба вскарабкался на ближайшую гору, осмотрелся и вдруг далеко внизу на дороге увидел двух путников.
— Эге, да никак кто-то похитил мою жену! — вскричал он в гневе. — Ну, погоди, негодяй, далеко тебе всё равно не уйти! — И парень бросился догонять шагавших по дороге. Он бежал очень быстро, и не прошло и часа, как он нагнал свою жену и пандита. Когда Чукмиба был уже настолько близко, что мог рассмотреть лица людей, он вдруг в изумлении застыл на месте: его жена шла об руку… с ним самим!
У бедного кирата даже в глазах зарябило. Уж не сон ли ему видится? А может, он и вовсе с ума спятил? Сорвал Чукмиба листок титепати (растение с очень горьким соком) и принялся жевать его. Во рту до того горько стало, что Чукмиба еле отплевался. Поглядел опять на идущих: точно, он с женой по дороге шествует. Да что же происходит, на самом деле?! Опять потряс головой, потом сорвал стебелёк танде-джахара, размял в пальцах и поднёс к носу. Тьфу! Вонь такая, что дух перевести невозможно! Значит, точно, не сон всё это и не видение! «Выходит, кто-то принял мой образ и обманул жену, а она, бедняжка, даже и не подозревает этого», — подумал Чукмиба и опять бросился вслед уходящим.
Очень скоро он нагнал их, схватил жену за руку и закричал:
— Ну-ка взгляни хорошенько, с кем ты идёшь?
Оглянулась молодая, видит, за руку её ещё один Чукмиба держит! Тут уж она глаза выпучила и язык у неё отнялся.
— А ну иди за мной, не видишь разве, что это плут и обманщик! — кричит Чукмиба.
— Да не слушай его, жёнушка, он сам надуть тебя хочет! — завопил в ответ Джокхана.
— Ах ты, мерзавец! — взорвался Чукмиба. — Я — законный муж этой женщины, а не кто-нибудь ещё!
С этими словами кират размахнулся и влепил здоровенную оплеуху хитрому пандиту. А тот не долго думая залепил ему ответную. Тогда кират схватил Джокхану за волосы и ткнул его лицом в скалу, но пандит вцепился противнику в горло, пытаясь задушить его. Неизвестно, чем кончилась бы эта драка, не появись тут вдруг божество, которое обитало в здешних горах.
— Что за шум в моих владениях?! — вскричало божество. — Остановитесь-ка да расскажите толком, что тут случилось и чего вы не поделили?
Джокхана вытер кровь с лица и поспешил сказать первым:
— Я шёл со своей женой по этой дороге. Вдруг подбежал этот мерзавец, схватил её за руку и потащил за собой…
— Да врёт он всё, это моя жена! — перебил его Чукмиба. — Мы с ней только-только поженились и отправились к её родителям. По дороге она захотела пить, я ушёл искать воду, а тем временем этот негодяй, приняв мой образ, похитил у меня жену. Так как же мог я не всыпать ему?
Выслушав их, божество сказало:
— Оба вы утверждаете, что женаты на этой женщине. И она не может рассудить, кто из вас настоящий муж потому, что вы похожи друг на друга как две капли воды. Но есть способ установить правду… — и божество показало на кувшин с тонким длинным носиком. — Видите этот кувшин? Так вот, кто из вас сумеет пролезть через его носик, тот и есть настоящий муж этой женщины.
«Ну, это для меня пустяк», — обрадовался Джокхана, мигом превратился в червя и без труда пролез через тонкий носик кувшина.
Когда настала очередь Чукмибы, тот сказал:
— Вот так правосудие! Да разве простому смертному пролезть через носик кувшина! Я — обыкновенный человек, не искушённый в колдовстве, и потому моими судьями могут быть только обыкновенные люди. Я требую суда панчей.
Согласилось божество, и отправились все к панчам в ближайшую деревню. Когда собрались старейшины, божество обратилось к их главе — мукхию.
— Вот эти двое, — сказало оно, показывая на Чукмибу и Джокхану, — подрались из-за этой женщины. Они так похожи друг на друга, что женщина сама не может решить, кто же из них её настоящий муж. Спорящие — люди, поэтому им нужен ваш суд.
Тут Джокхана и Чукмиба стали доказывать панчам своё право на женщину. Выслушали их панчи и, узнав, что Джокхана пролез через носик кувшина, а значит, сведущ в колдовстве и может принять облик другого, решили дело в пользу Чукмибы. Так панчи вернули Чукмибе жену и доказали, что людской суд — самый правый.
![]()
Узнали об этом соседи и только руками развели:
— Ну и дерзок этот Чукмиба! Смотри ты, своим умом хочет жить!
А пандит Джокхана, узнав, что Чукмиба с женой ушли, не посоветовавшись с ним, впал в страшную ярость и решил отомстить дерзкому парню. Недолго думая он бросился в погоню по горной тропе вслед за молодожёнами и очень быстро нагнал их. Как раз в это время жена Чукмибы захотела пить. Солнце стояло высоко, отчаянно припекая, и с каждым шагом жажда мучила женщину всё сильнее и сильнее. В конце концов молодая уселась под деревом и заявила, что не сдвинется с места до тех пор, пока ей не дадут напиться. Отправился Чукмиба за водой, да разве легко найти её в горах! Лазил, лазил парень, в конце концов увидел банановое дерево, сделал надрезы на стволе и стал собирать живительный сок, чтобы напоить им жену. Тем временем коварный Джокхана, приняв образ Чукмибы, приблизился к молодой женщине и протянул ей кувшин с водой.
— Вот, попей жёнушка! Да и в путь пора, а то нам ещё целый день идти.
Утолила жажду молодая и зашагала вместе с мужем дальше. И невдомёк ей было, что шёл с ней рядом теперь не Чукмиба, а хитрый пандит, колдовством своим превратившийся в её мужа.
А Чукмиба собрал сок из ствола банана и заторопился к тому месту, где оставил жену. Добежал до дерева, под которым она сидела, смотрит, а там никого нет. Долго Чукмиба кричал и звал жену, но отвечало ему только горное эхо.
«Должно, так измучилась бедняжка от жажды, что не выдержала и бросилась со скалы», — подумал Чукмиба и взглянул на небо, ища там коршунов, первых вестников смерти. Но небо было чистое. «Слава богу, стервятники не кружат, значит, жена моя жива! Поднимусь-ка я на вершину, оттуда наверняка увижу её, где бы она ни была».
Чукмиба вскарабкался на ближайшую гору, осмотрелся и вдруг далеко внизу на дороге увидел двух путников.
— Эге, да никак кто-то похитил мою жену! — вскричал он в гневе. — Ну, погоди, негодяй, далеко тебе всё равно не уйти! — И парень бросился догонять шагавших по дороге. Он бежал очень быстро, и не прошло и часа, как он нагнал свою жену и пандита. Когда Чукмиба был уже настолько близко, что мог рассмотреть лица людей, он вдруг в изумлении застыл на месте: его жена шла об руку… с ним самим!
У бедного кирата даже в глазах зарябило. Уж не сон ли ему видится? А может, он и вовсе с ума спятил? Сорвал Чукмиба листок титепати (растение с очень горьким соком) и принялся жевать его. Во рту до того горько стало, что Чукмиба еле отплевался. Поглядел опять на идущих: точно, он с женой по дороге шествует. Да что же происходит, на самом деле?! Опять потряс головой, потом сорвал стебелёк танде-джахара, размял в пальцах и поднёс к носу. Тьфу! Вонь такая, что дух перевести невозможно! Значит, точно, не сон всё это и не видение! «Выходит, кто-то принял мой образ и обманул жену, а она, бедняжка, даже и не подозревает этого», — подумал Чукмиба и опять бросился вслед уходящим.
Очень скоро он нагнал их, схватил жену за руку и закричал:
— Ну-ка взгляни хорошенько, с кем ты идёшь?
Оглянулась молодая, видит, за руку её ещё один Чукмиба держит! Тут уж она глаза выпучила и язык у неё отнялся.
— А ну иди за мной, не видишь разве, что это плут и обманщик! — кричит Чукмиба.
— Да не слушай его, жёнушка, он сам надуть тебя хочет! — завопил в ответ Джокхана.
— Ах ты, мерзавец! — взорвался Чукмиба. — Я — законный муж этой женщины, а не кто-нибудь ещё!
С этими словами кират размахнулся и влепил здоровенную оплеуху хитрому пандиту. А тот не долго думая залепил ему ответную. Тогда кират схватил Джокхану за волосы и ткнул его лицом в скалу, но пандит вцепился противнику в горло, пытаясь задушить его. Неизвестно, чем кончилась бы эта драка, не появись тут вдруг божество, которое обитало в здешних горах.
— Что за шум в моих владениях?! — вскричало божество. — Остановитесь-ка да расскажите толком, что тут случилось и чего вы не поделили?
Джокхана вытер кровь с лица и поспешил сказать первым:
— Я шёл со своей женой по этой дороге. Вдруг подбежал этот мерзавец, схватил её за руку и потащил за собой…
— Да врёт он всё, это моя жена! — перебил его Чукмиба. — Мы с ней только-только поженились и отправились к её родителям. По дороге она захотела пить, я ушёл искать воду, а тем временем этот негодяй, приняв мой образ, похитил у меня жену. Так как же мог я не всыпать ему?
Выслушав их, божество сказало:
— Оба вы утверждаете, что женаты на этой женщине. И она не может рассудить, кто из вас настоящий муж потому, что вы похожи друг на друга как две капли воды. Но есть способ установить правду… — и божество показало на кувшин с тонким длинным носиком. — Видите этот кувшин? Так вот, кто из вас сумеет пролезть через его носик, тот и есть настоящий муж этой женщины.
«Ну, это для меня пустяк», — обрадовался Джокхана, мигом превратился в червя и без труда пролез через тонкий носик кувшина.
Когда настала очередь Чукмибы, тот сказал:
— Вот так правосудие! Да разве простому смертному пролезть через носик кувшина! Я — обыкновенный человек, не искушённый в колдовстве, и потому моими судьями могут быть только обыкновенные люди. Я требую суда панчей.
Согласилось божество, и отправились все к панчам в ближайшую деревню. Когда собрались старейшины, божество обратилось к их главе — мукхию.
— Вот эти двое, — сказало оно, показывая на Чукмибу и Джокхану, — подрались из-за этой женщины. Они так похожи друг на друга, что женщина сама не может решить, кто же из них её настоящий муж. Спорящие — люди, поэтому им нужен ваш суд.
Тут Джокхана и Чукмиба стали доказывать панчам своё право на женщину. Выслушали их панчи и, узнав, что Джокхана пролез через носик кувшина, а значит, сведущ в колдовстве и может принять облик другого, решили дело в пользу Чукмибы. Так панчи вернули Чукмибе жену и доказали, что людской суд — самый правый.
