Превращение в чашку
Жил на свете юноша, ему нравились всякие старинные безделушки, и он странствовал по свету в поисках необычных вещиц, которые находил в лавках старьёвщиков. Особенно его занимали чайные чашки, ибо они, как ему казалось, могут рассказать много интересного. Вот однажды в далёкой незнакомой стране набрёл он на антикварный магазинчик, где нашёл старую чайную чашку. Юноша взял в руки находку и стал рассматривать её, как вдруг чашка заговорила с ним: «Мой дорогой странник, я не всегда была чашкой. Было время, когда бессмысленность была единственным моим развлечением. Я была просто куском красной глины. Тысячи лет лежала я в земле. Передо мной проносились столетия, люди воевали и заключали мир, зарождались и гибли цивилизации.
Вдруг пришёл мой мастер. Он поднял меня, отнёс в мастерскую, бросил на деревянный стол и стал мять и катать меня. Снова и снова он вонзал свои пальцы в меня, пока я не закричала:
— Довольно! Оставь меня в покое!
Было очень больно, но он лишь улыбнулся и, покачав головой, промолвил:
— Ещё не время.
Затем он бросил меня на гончарный круг, и мир завертелся передо мной так быстро, что слился в сплошной туман.
— Что ты делаешь… — прошептала я. — Мне плохо, останови этот кошмар.
Но мастер лишь понимающе вздохнул и тихо сказал:
— Ещё не время, — продолжая вертеть круг и придавать мне форму.
А потом он бережно поставил меня в печь. Я не знала, что на свете существует такая жара. Я кричала и пыталась открыть печную дверцу.
— Здесь жарче, чем в аду! — кричала я — Я сгорю дотла! Выпусти меня скорее!
Но через окошко в печке я видела, как мастер смотрел на меня, и губы его повторяли:
— Ещё не время.
И вот, когда мне показалось, что наступает моя последняя минута, дверца открылась. Мастер осторожно вынес меня из печи и поставил на полку, где я вздохнула свободно. Как хорошо, когда тебя, наконец, оставили в покое.
Но это был не конец. Как только я опомнилась, мастер снял меня с полки, внимательно посмотрел и стряхнул пыль. Он собирался раскрасить меня и покрыть лаком. Его ядовитые испарения окутали меня, и я уже было стала терять сознание:
— Пожалуйста, смилуйся надо мной! Неужели тебе меня не жалко? Пожалуйста, оставь меня в покое, пожалуйста, не надо! — стонала я.
Но мастер лишь покачал головой и сказал, как обычно:
— Ещё не время.
Закончив наносить лак, он снова поставил меня в печь, на этот раз там было гораздо жарче, чем в первый раз. Я поняла сразу — это моя смерть. Я умоляла его, просила, угрожала, кричала. Под конец я заплакала, но слёз не было, даже огненных. Я поняла, что живу последний миг своей жизни, сил больше не было. Как вдруг в самую последнюю секунду, уже падая в чёрную бездну небытия, я почувствовала, как руки мастера берут меня и вытаскивают из печи. Он снова поставил меня на полку, где я остыла и стала ждать.
Через час мастер вернулся, подошёл ко мне и поставил передо мной зеркало.
— Взгляни на себя, — сказал он.
То, что я увидела в зеркале, было таким чудесным, что я воскликнула:
— Это не я!
Это не могло быть мною… Это было так красиво, невероятно красиво!
Тогда я услышала полные сострадания слова мастера:
— Это то, чем ты должна была стать. Я видел, как тебе было больно, когда я раскатывал тебя. Но мне нужно было выгнать воздух, иначе бы ты быстро раскололась. Я знал, что ядовитые испарения лака были невыносимы для тебя, но без этого твоя жизнь осталась бы такой же серой, как была до этого, а сама ты осталась бы такой же слабой. Я знал, что печь будет самым тяжким испытанием, но без этого тяготы жизни легко сломали бы тебя. Поверь мне, всё это я делал для твоего блага. Теперь ты превратилась в чудесную чашку, как я и представлял себе, когда увидел тот комочек глины, которым ты была до этого. Теперь ты предстала в новом качестве».
Чашка закончила свой рассказ, и с её блестящего ободка скатилась слеза благодарности.
Юноша заплатил хозяину и взял чашку с собой. С тех пор он использовал её только в служении Богу. Рассказ чашки стал путеводной звездой в его жизни. И когда судьба отворачивалась от него и ему хотелось крикнуть: «Довольно! Хватит!» — он вспоминал слова мастера: «Ещё не время!».
Со временем он понял, что все перипетии судьбы вели лишь к одному — чтобы он стал дорогим слугой Господа, как того и хотел Господь.
![]()
Вдруг пришёл мой мастер. Он поднял меня, отнёс в мастерскую, бросил на деревянный стол и стал мять и катать меня. Снова и снова он вонзал свои пальцы в меня, пока я не закричала:
— Довольно! Оставь меня в покое!
Было очень больно, но он лишь улыбнулся и, покачав головой, промолвил:
— Ещё не время.
Затем он бросил меня на гончарный круг, и мир завертелся передо мной так быстро, что слился в сплошной туман.
— Что ты делаешь… — прошептала я. — Мне плохо, останови этот кошмар.
Но мастер лишь понимающе вздохнул и тихо сказал:
— Ещё не время, — продолжая вертеть круг и придавать мне форму.
А потом он бережно поставил меня в печь. Я не знала, что на свете существует такая жара. Я кричала и пыталась открыть печную дверцу.
— Здесь жарче, чем в аду! — кричала я — Я сгорю дотла! Выпусти меня скорее!
Но через окошко в печке я видела, как мастер смотрел на меня, и губы его повторяли:
— Ещё не время.
И вот, когда мне показалось, что наступает моя последняя минута, дверца открылась. Мастер осторожно вынес меня из печи и поставил на полку, где я вздохнула свободно. Как хорошо, когда тебя, наконец, оставили в покое.
Но это был не конец. Как только я опомнилась, мастер снял меня с полки, внимательно посмотрел и стряхнул пыль. Он собирался раскрасить меня и покрыть лаком. Его ядовитые испарения окутали меня, и я уже было стала терять сознание:
— Пожалуйста, смилуйся надо мной! Неужели тебе меня не жалко? Пожалуйста, оставь меня в покое, пожалуйста, не надо! — стонала я.
Но мастер лишь покачал головой и сказал, как обычно:
— Ещё не время.
Закончив наносить лак, он снова поставил меня в печь, на этот раз там было гораздо жарче, чем в первый раз. Я поняла сразу — это моя смерть. Я умоляла его, просила, угрожала, кричала. Под конец я заплакала, но слёз не было, даже огненных. Я поняла, что живу последний миг своей жизни, сил больше не было. Как вдруг в самую последнюю секунду, уже падая в чёрную бездну небытия, я почувствовала, как руки мастера берут меня и вытаскивают из печи. Он снова поставил меня на полку, где я остыла и стала ждать.
Через час мастер вернулся, подошёл ко мне и поставил передо мной зеркало.
— Взгляни на себя, — сказал он.
То, что я увидела в зеркале, было таким чудесным, что я воскликнула:
— Это не я!
Это не могло быть мною… Это было так красиво, невероятно красиво!
Тогда я услышала полные сострадания слова мастера:
— Это то, чем ты должна была стать. Я видел, как тебе было больно, когда я раскатывал тебя. Но мне нужно было выгнать воздух, иначе бы ты быстро раскололась. Я знал, что ядовитые испарения лака были невыносимы для тебя, но без этого твоя жизнь осталась бы такой же серой, как была до этого, а сама ты осталась бы такой же слабой. Я знал, что печь будет самым тяжким испытанием, но без этого тяготы жизни легко сломали бы тебя. Поверь мне, всё это я делал для твоего блага. Теперь ты превратилась в чудесную чашку, как я и представлял себе, когда увидел тот комочек глины, которым ты была до этого. Теперь ты предстала в новом качестве».
Чашка закончила свой рассказ, и с её блестящего ободка скатилась слеза благодарности.
Юноша заплатил хозяину и взял чашку с собой. С тех пор он использовал её только в служении Богу. Рассказ чашки стал путеводной звездой в его жизни. И когда судьба отворачивалась от него и ему хотелось крикнуть: «Довольно! Хватит!» — он вспоминал слова мастера: «Ещё не время!».
Со временем он понял, что все перипетии судьбы вели лишь к одному — чтобы он стал дорогим слугой Господа, как того и хотел Господь.
