Было 14 февраля
Было четырнадцатое февраля – День всех влюбленных – и я привычно отсиживалась дома, заняв оборону возле окна. Купленный мной накануне по этому случаю тортик и подходящая к этому «празднику» книжка, были заготовлены рядом. Итак… тьфу ты, черт… галлюцинации!
В окне промелькнула хитрая мордашка маленького бога любви – лукавая, покрытая веснушками физиономия, - кудряшки и два белых крыла.
Я потрясла головой и вздохнула: Вот скажите мне, кто в ответе за то, что этот маленький засранец Амур не умеет делать свою работу хорошо?! Он стреляет как попало и куда угодно, только не туда, куда нужно. И если случайно вдруг попадет в цель, то все немедленно начинают орать во всю глотку о большой и взаимной любви. Но, к сожалению, чаще всего он промахивается. И, «осчастливив» нас неразделенной страстью, что, согласитесь, не так уж приятно, делает ноги с места преступления.
Вздохнув еще раз, я нацелилась на кусок торта, обещающего стать моим утешением на ближайшие четверть часа. Кусок был большой. Задумчиво я потянулась к тарелке. Бац! Что-то пролетело прямо у меня над головой и воткнулось в мой торт. Стрела.
- Дура! – прозвенел обиженный детский голосок – Ты что, не можешь постоять спокойно, когда в тебя стреляют?!
Я оглянулась. Маленький мальчик с веснушчатым лицом, кудряшками и двумя белыми крыльями сидел, качаясь на форточке и сжимая в пухленьких ладошках золотой лук.
- Дура! – повторило очаровательное дитя и потянулось к золотому колчану.
- Т-т-ты чего делаешь? – икнула я.
- В тебя стреляю, чего ж еще? Только ты прыгаешь, как бешеная кенгуру.
- А-а… для чего? – я как можно строже взглянула на маленького нахала, одновременно нащупывая рукой что-нибудь подходящее для защиты. Книга.
Кудряшка глянул на заголовок и затосковал. Я покрепче сжала импровизированный щит. Книга, честно говоря, казалась мне нелепой защитой от золотой стрелы, но мальчик выглядел совершенно расстроенным. Видимо все дело было в названии: «Любовь не существует или 10 способов прожить без любви».
- Ты не возражаешь, если я обдумаю сложившуюся ситуацию? – вежливо спросил этот хулиган.
Я энергично закивала головой, примеряясь как сдернуть маленького бездельника с форточки. Не дотянуться! И тут на меня снизошло озарение.
- Не хочешь ли чаю? – приторно улыбнулась я.
- Хочу! – обрадовался незадачливый лучник, с детской непосредственностью косясь на мой тортик.
Я коварно пододвинула тарелку к нему поближе, и бедняжка, забыв об осторожности, слетел вниз. Р-р-раз! Я сцапала наглеца за правое крыло. Оно казалось мягким и хрупким, но под жесткими, как проволока, перьями переливались железные мускулы. «Качается», - уважительно подумала я.
- Ай! Ты обманула меня! – обвиняюще завопил ребенок, чуть не плача от обиды.
- Ага, – я довольно кивнула. – Ну-ка дай-ка сюда свой лук сейчас же. Еще поранишь ненароком кого-нибудь. Оружие - не игрушка для детей!
- Это не игрушка, это мой рабочий инструмент! – захныкал малыш.
- Ты все равно работать как следует не умеешь. Дай сюда! – я схватилась за лук.
- Ну пожалуйста-а-а... – заканючил Кудряшка, – если я потеряю свое табельное оружие, моя карьера пойдет к Аиду в… - тут ребеночек добавил такое слово, что я невольно покраснела. Вот они, нынешние дети-то!
- Я думаю, твою карьеру уже ничто не спасет, и не вздумай больше ругаться при мне! – я потянула лук на себя.
Следующие полчаса расстроенный карапуз пытался убедить меня отпустить его, а я, в свою очередь, приводила аргументы в пользу его заточения в моей комнате, ну, скажем, на недельку-другую.
- Слушай, а чего это ты против любви так взъелась? – ребенок хитро посмотрел на меня, склонив свою кудлатую башку к помятому мною крылу.
Я задумалась. И правда, чего это я? Ну… я осознавала, что хочу любить, но… боялась.
- Я боюсь, – честно ответила я. - Че-го? Боишься? Да чего там бояться? Любовь, это ж не навечно. Ну не захочешь, разлюбишь и все.
- Любовь – это неизлечимая болезнь, – ввернула я цитату из книжки-щита.
- Но это же хорошая болезнь! Ты просто не представляешь себе, как круто ею болеть! – малыш был настойчив.
- Ну, ладно. Давай попробуем. Ты стрельнешь в меня, только осторожненько, чтоб я ненароком не влюбилась. А я пойму, как это - болеть любовью. – Я гордилась своей сообразительностью.
- Не… ничего не выйдет, – вздохнуло это чудо в перьях.
- Почему это? – подозрительно покосилась я.
- Ну… ты ж не можешь приготовить омлет, не разбив яйца?
- Чего? Ты о чем? Какого яйца? – удивилась я, осторожно трогая его лоб на предмет температуры.
- Я имею в виду, что ты не можешь сделать одновременно две взаимоисключающие друг друга вещи. То есть, ты не можешь почувствовать, что такое любовь, не влюбившись, – терпеливо объяснил ребенок.
Я расстроилась. Мальчик, похоже, прав. После получасовых раздумий я пришла к решению.
- Валяй, стреляй. Только я не хочу влюбляться по уши. Чуть-чуть, ты меня понял?
Карапуз торопливо кивнул и полез за стрелой. Взглянув на его лукавую улыбку, я потянулась за книгой, но слишком поздно. Последнее, что я почувствовала, была щемящая боль в сердце.
IcY Welt
![]()
В окне промелькнула хитрая мордашка маленького бога любви – лукавая, покрытая веснушками физиономия, - кудряшки и два белых крыла.
Я потрясла головой и вздохнула: Вот скажите мне, кто в ответе за то, что этот маленький засранец Амур не умеет делать свою работу хорошо?! Он стреляет как попало и куда угодно, только не туда, куда нужно. И если случайно вдруг попадет в цель, то все немедленно начинают орать во всю глотку о большой и взаимной любви. Но, к сожалению, чаще всего он промахивается. И, «осчастливив» нас неразделенной страстью, что, согласитесь, не так уж приятно, делает ноги с места преступления.
Вздохнув еще раз, я нацелилась на кусок торта, обещающего стать моим утешением на ближайшие четверть часа. Кусок был большой. Задумчиво я потянулась к тарелке. Бац! Что-то пролетело прямо у меня над головой и воткнулось в мой торт. Стрела.
- Дура! – прозвенел обиженный детский голосок – Ты что, не можешь постоять спокойно, когда в тебя стреляют?!
Я оглянулась. Маленький мальчик с веснушчатым лицом, кудряшками и двумя белыми крыльями сидел, качаясь на форточке и сжимая в пухленьких ладошках золотой лук.
- Дура! – повторило очаровательное дитя и потянулось к золотому колчану.
- Т-т-ты чего делаешь? – икнула я.
- В тебя стреляю, чего ж еще? Только ты прыгаешь, как бешеная кенгуру.
- А-а… для чего? – я как можно строже взглянула на маленького нахала, одновременно нащупывая рукой что-нибудь подходящее для защиты. Книга.
Кудряшка глянул на заголовок и затосковал. Я покрепче сжала импровизированный щит. Книга, честно говоря, казалась мне нелепой защитой от золотой стрелы, но мальчик выглядел совершенно расстроенным. Видимо все дело было в названии: «Любовь не существует или 10 способов прожить без любви».
- Ты не возражаешь, если я обдумаю сложившуюся ситуацию? – вежливо спросил этот хулиган.
Я энергично закивала головой, примеряясь как сдернуть маленького бездельника с форточки. Не дотянуться! И тут на меня снизошло озарение.
- Не хочешь ли чаю? – приторно улыбнулась я.
- Хочу! – обрадовался незадачливый лучник, с детской непосредственностью косясь на мой тортик.
Я коварно пододвинула тарелку к нему поближе, и бедняжка, забыв об осторожности, слетел вниз. Р-р-раз! Я сцапала наглеца за правое крыло. Оно казалось мягким и хрупким, но под жесткими, как проволока, перьями переливались железные мускулы. «Качается», - уважительно подумала я.
- Ай! Ты обманула меня! – обвиняюще завопил ребенок, чуть не плача от обиды.
- Ага, – я довольно кивнула. – Ну-ка дай-ка сюда свой лук сейчас же. Еще поранишь ненароком кого-нибудь. Оружие - не игрушка для детей!
- Это не игрушка, это мой рабочий инструмент! – захныкал малыш.
- Ты все равно работать как следует не умеешь. Дай сюда! – я схватилась за лук.
- Ну пожалуйста-а-а... – заканючил Кудряшка, – если я потеряю свое табельное оружие, моя карьера пойдет к Аиду в… - тут ребеночек добавил такое слово, что я невольно покраснела. Вот они, нынешние дети-то!
- Я думаю, твою карьеру уже ничто не спасет, и не вздумай больше ругаться при мне! – я потянула лук на себя.
Следующие полчаса расстроенный карапуз пытался убедить меня отпустить его, а я, в свою очередь, приводила аргументы в пользу его заточения в моей комнате, ну, скажем, на недельку-другую.
- Слушай, а чего это ты против любви так взъелась? – ребенок хитро посмотрел на меня, склонив свою кудлатую башку к помятому мною крылу.
Я задумалась. И правда, чего это я? Ну… я осознавала, что хочу любить, но… боялась.
- Я боюсь, – честно ответила я. - Че-го? Боишься? Да чего там бояться? Любовь, это ж не навечно. Ну не захочешь, разлюбишь и все.
- Любовь – это неизлечимая болезнь, – ввернула я цитату из книжки-щита.
- Но это же хорошая болезнь! Ты просто не представляешь себе, как круто ею болеть! – малыш был настойчив.
- Ну, ладно. Давай попробуем. Ты стрельнешь в меня, только осторожненько, чтоб я ненароком не влюбилась. А я пойму, как это - болеть любовью. – Я гордилась своей сообразительностью.
- Не… ничего не выйдет, – вздохнуло это чудо в перьях.
- Почему это? – подозрительно покосилась я.
- Ну… ты ж не можешь приготовить омлет, не разбив яйца?
- Чего? Ты о чем? Какого яйца? – удивилась я, осторожно трогая его лоб на предмет температуры.
- Я имею в виду, что ты не можешь сделать одновременно две взаимоисключающие друг друга вещи. То есть, ты не можешь почувствовать, что такое любовь, не влюбившись, – терпеливо объяснил ребенок.
Я расстроилась. Мальчик, похоже, прав. После получасовых раздумий я пришла к решению.
- Валяй, стреляй. Только я не хочу влюбляться по уши. Чуть-чуть, ты меня понял?
Карапуз торопливо кивнул и полез за стрелой. Взглянув на его лукавую улыбку, я потянулась за книгой, но слишком поздно. Последнее, что я почувствовала, была щемящая боль в сердце.
IcY Welt
