Тюльпаны для Анюты

7 марта 1983 года. В этот день я подарил своей любимой женщине первый и последний, в своей жизни букет от чистого сердца от всей души, от всей своей любви.
В своей жизни я очень мало дарил женщинам цветы. Чаще всего это было стандартным приношением, как «доброе утро» и поцелуй спросонья. Эйфорию чувств никогда больше в цветы я не вкладывал. Любимым я вообще не дарил цветов. На то есть определенные причины - цветы очень нестойкая субстанция. В натуре - цветы - агонизирующие создания, некоторое время балансирующие на тонкой грани между жизнью и смертью. Я бы назвал букет цветов «отсроченным убийством». Кому-то мои строки покажутся странными и, возможно, глупыми. Ну, что - что есть, то есть. Таково мое мнение. А почему бы и нет? Ведь есть какие-то чудики, которые защищают китов, кто-то не носит кожу в знак протеста против убийства животных, а я жалею цветы. Да, мне очень больно смотреть, как они из кожи лезут вон, чтобы продлить свое бренное существование, из последних сил сохраняя лепестки, не понимая, что обречены и их гибель уже предрешена. Днем раньше, днем позже - какая разница. Ужасное зрелище.
Наверное, поэтому цветы, подаренные мною, никогда долго не живут. День-другой и осыпаются. Видимо от того, что я не дарю их с радостью, слишком велика скорбь моя о судьбе цветов. Моя последняя жена, поняла этот момент, и строго-настрого запретила их себе дарить. Она говорила, что от моего взгляда цветы вянут, но (провели эксперимент) сколько я не смотрел на живые цветы в своем палисаднике. Значит, я ускоряю смерть только умирающих цветов! Естественно - мне ведь больно видеть агонию.
Гораздо более приятно было дарить своим любимым целые поля цветов, где можно было валяться на траве, любить друг друга и видеть вокруг бесчисленное множество цветов самых разнообразных форм и расцветок. Жизнь должна зарождаться среди жизни и, хотя я понимаю и полностью разделяю философское суждение, что смерть – начало жизни, все-таки мне приятней любить среди живых, а не среди мертвых. «Я поля влюбленным постелю…» - писал Высоцкий. Реально только с четырьмя женщинами я испытал эту радость, и все наши связи были очень кратковременными. Ни с одной из них у меня не сложились более-менее серьезные отношения. И впрямь говорят о не долговременности красоты.
Да, а букеты для любимых - это не мой конек. Ирина Алекаева несколько лет каждый мой приезд сопровождала только одной фразой «Ты снова без цветов!» Мне кажется, эта была уже игра, определенная дань традиции, кодовое слово, которые очень часто используют влюбленные в своей речи. Вроде, набившего оскомину, зайчика, котика, цветочка и прочих животно-растительных терминов.
Молодым женщинам цветы дарят как символ, как напоминание о кратковременности бытия. Вот - сегодня они свежи и прекрасны, завтра - поникнут и сморщатся, а послезавтра опадут и погибнут и их, недавно еще таких прекрасных, выбросят на помойку, где они сгниют и превратятся в прах. Молодым женщинам это полезно видеть, поскольку многие из них забывают, что молодость и красота не вечна и скоро сменится полуувядшей зрелостью, потом увяданием и смертью. Таков удел человека, поэтому надо спешить пользоваться и молодостью и красотою и не отказывать любящим их мужчинам, потому, что если не успеешь полюбить сегодня, завтра будет уже поздно.
Поэтому - дарите молодым девушкам цветы и, дай бог, что они правильно усвоят, то о чем они им говорят. И подарят и себе и вам радость любви, а не будут уподобляться жадному купцу, который сначала завышает цену, распугивая покупателей, а потом, когда товар испортится вконец, раздает его даром.
Но Анютке букет я подарил без всякого намека, без всякого подтекста, чиста так, как дарит цветы любимой девочке, влюбленный в нее мальчик. И хоть нам было уже совсем немало лет (24), ощущения были совсем мальчишескими. Я был влюблен до безумия, то, что называется «до боли в глазах»,- ну нет, нет такой фраз, которая могла бы описать мои чувства к ней. Она была смыслом всего, моей жизнью, моим будущим и настоящим. Меня просто разрывало от радости и гордости за то счастье, которое мне выпало. Я понимал, что время институтских романов прошло. Все - и Аллочка, которая не восприняла моих чувств, и Люба, которая лавировала между мной и греком-киприотом, и Лена Новикова, в страсти которой ко мне сквозило не желание соития, а какое-то безумное желание обладания мною, как предметом и не более - все они уходили теперь от меня далеко и, как мне казалось, навсегда. Начиналась новая любовь и, соответственно, новая жизнь.
Поэтому я хотел преподнести Анюте символ моей любви, символ моего восхищения, символ моего желания. Он должен был быть не просто красивым, а уникальным! Как уникальна была и моя любимая Анютка.
Но мы в то время жили в стране тотального дефицита. Торговля не торговала, а распределяла. Поэтому в обычном магазине букет красивый букет цветов купить было невозможно. Но существовали еще и несоциалистические торговые точки - рынки, на которых претворялась в жизнь «рыночная» экономика. Там было все (порою из-под полы) за бешеные деньги, но было.
Поэтому поняв, что только там я найду достойный букет для любимой, я направил свои стопы к Ленинградскому рынку, прихватив с собой в качестве консультанта старшего товарища Виктора Шиловича. Он был старше меня ровно на десять лет, много лет женат и, как я полагал, в букетах и цветах разбирался лучше меня.
Лицо кавказской национальности сделало (иначе не скажешь), поскольку каждый цветок мы обсуждали: подойдет - не подойдет, вялый не вялый, в масть - не в масть, мне букет из семи крупных алых тюльпанов. Шедевр - до сих пор помнится он мне, хоть прошло уже почти тридцать лет. Никогда никому я не дарил таких букетов и, главное - не дарил с таким чувством. Правда, стоил он половину моей зарплаты, но, не в деньгах счастье.
Самым большим счастьем для меня было смотреть, как Она прижимает к себе этот букет, как держит его, как улыбается, как прислоняется к нему лицом. Да, я видел счастье…

Владимир Юрков