Чуткое отклонение

Погода была холодная и мрачная. Неосвещённый оттенок света запнулся за улицы и немного затуманенное небо плакало печальные слезы дождя. Порочный ветер выл в беспечных деревьях, и трава наклонилась к раздосадованной природе. Лёгкий бриз яростно поднимал пыль в задыхающемся воздухе. Капли дождя падали и звучно раскалывались об разбитый тротуар. И даже природа показала ее отчаянное страдание в этот день, поскольку эхо отразило постоянную память о любви.
Он тихо сидел на влажной скамье в парке, когда свет неопределенно усиливал приближающийся вечер. В расстоянии, он, казалось, был темной тенью в иллюзорной темноте сумерек, которая скрывала его от моего страстного предложения. Одет весь в черном, он был спокоен и неподвижен, поскольку мой затуманенный силуэт перемещался ближе и ближе к пропитанной скамье.
Я чувствовала неистовое искушение, как только щелчок моих каблуков становился громче с каждым шагом на тротуаре. Я стремительно шла к нему, и скоро, щелчок прекратился, поскольку я уже сидела на той влажной скамье рядом с опустошенной, мрачной фигурой. Тут я поняла, что это было моим последним предназначением в течение этого вечера.
Мрак сумерек слабо закрыл его величественным оттенком. Поскольку луна возникла из-за морщинистых гор, миниатюрный оттенок света упал на его бледный облик. Его холодное выражение спокойно и пристально глядело на ранние звезды. Казалось, волнения навсегда покинули его лицо, поскольку я засвидетельствовала его нежное выражение в мягком лунном свете. Я не видела никакой волнующей славы в его мирном взгляде, пока я не заметила его очаровательные глаза. Те два холодных отражения горя внезапно пылали горящим огнем желания. Те два хранивших мною алмаза блестяще сияли в беспокоящейся темноте. Огонь потрясающих рвений понизил взгляд клеветы на моем лице, когда чуткий голос тепло приветствовал, «Здравствуй, Марина».
Мой голос слабо дрожал, когда я шептала в быстром ответе, «я разочарована в тебе, мой друг». Я бросила взгляд на мое отражение в его алмазных глазах. Они выглядели очарованными, и их искрящееся ослепление сияло в ярком значении. Я взяла мою руку и провела ей по его мягким, чутким волосах. Мои руки пошли вокруг него, и я начала ощущать сильную привязанность доброты, вежливости, милосердия, великодушия, нежности, любви, доверия, целостности, и уважения. Он был моей горячей преданностью страстных желаний и задуманных встреч, которые я буду лелеять навсегда. Я скоро услышала небольшой свист ветра и на этом природа пришла в полное спокойствие, поскольку даже она слушала легкий шепот в подавленной тишине.
«Михаил!», - высказалась в оттенке. «Минуты, что в этом мире, ничего не стоящем. Жизнь, ничего не стоящая, если ты не оцениваешь мою любовь. Ты не отвечаешь на мои письма. Глупышка! Даже не понимаешь, насколько я нуждаюсь в твоей любви иногда. Почему моя привязанность врывается этот ужасный мир? Каков пункт? Безумное увлечение несёт меня к тебе, я не могу прекратить это! Я не могу, потому что любовь - единственное, за что я живу. Самая ужасная вещь, которая может случиться со мной - ты игнорируешь меня. Нет, не ненависть, но игнорирование, кроме того, отклонение и рассмотрение беспечно. Михаил, мой дорогой Михаил! Почему? Почему ты отталкиваешь меня, почему?»
Я проронила слезу на моей щеке и взяла зевающее дыхание: «Михаил, я сожалею о тебе. Это является полностью моей ошибкой. Я никогда не должна была встретить тебя. Пожалуйста, прости меня. Ты, кажется, не понимаешь, насколько я люблю тебя, насколько я беспокоюсь о тебе... только не забывай меня».
В пугающей тишине, я засвидетельствовала его безмятежным и неподвижным, так же, как он был в смягченном сумраке ранее. Придирчиво, я сжимала его руку и яростно терзала её с полномочиями любви и ненависти, теперь смешиваясь вместе. Никакой ответ не появился, и я заметил, как его драгоценные глаза перестали искриться, поскольку они стали неприветливыми снова. Мои... мои выходили за пределы с восторженным безумным увлечением, с горячим пылом, с одержимой страстью!
Я кричала: «Скажи хоть что-то, Михаил, скажи!» Я захватила его руки в моих, и поклоняющийся водопад рьяной страстности обмотал и наши губы встретились. Совсем скоро, мы сидели в тишине бесконечных минут, пока он не сломал это спокойствие своим легким голосом, говорящим вечно понимающие слова.
«Андреа», - он шептал, почти беззвучно. Я медленно подняла мою голову и стала изучать его правдивые глаза. Он смотрел на меня непоколебимо и повторился, - «Андреа». Мои руки были столь же тверды, как нечувствительный зимний лед, и мое лицо носило неподвижное выражение обширной раздражительности, поскольку я слушала мирный голос, повторяющий то изумительное название.
Мои мысли настоятельно беспокоили меня, поскольку отраженное имя «Андреа, Андреа, Андреа...», - повторялось, и я вообразила многочисленные возможности, которые он мог бы осуществить, продолжив нашу беседу. Энергичная мысль о преданности ослабила бессильные слова враждебности, все же, я услышала почти бессловесный вздох голоса, «Я люблю ее»... и мир упал.
Он нежно взял мою руку и скоро любезно оставил её, поскольку он стоял и растаял в темноте клеветы. Скоро, он смешался в тусклую, теневую фигуру в темном сумраке, и я могла видеть только несколько аспектов его, которые были, возможно, только в моей памяти. Мои губы все еще шептали: «Михаил, Михаил, Михаил...», но голос не показывался, как будто исчез без него. Скоро, не было никакого вида его, поскольку он исчез все больше к мистифицирующим сумеркам. Я потеряла его. Слабо, я услышала, что ветер размахивал мои блаженные удовольствия далеко.
Я слышала, как воздушный ветер шептал мне умеренные симпатии, чтобы успокоить меня. Наконец, я чувствовала жестокий зимний холод, поскольку я упала на землю, плача... но слезы были невидимы, поскольку дождь давно смыл их.