Притча от Андрея Лаврухина

Во дни бывшие, когда жизнь набирала силу, двое юношей из села отправились на учение.
И надеялись родители, что дети их, набравшись знания, приложат его достойно.
И слушались дети совета родительского, и искали ремесло, чтобы дало им место в жизни.
И стал один виноделом, а другой - судьей.
И жили они, и каждый ума набирался.
И наследство у них стало обширное, и пользовались там, где жили, почетом и уважением.
И встретились оба по пути на родину предков своих.
И в городе, в который въехали они в полдень, был шумный базар.
И бурлила толпа огромная, и кипели страсти торговые.
И когда искали они подарки родным своим, пропали у обоих кошели поясные.
И искали в гневе вора, и не ушел он от них.
И догнали его на окраине, и вернули кошели свои.
И некуда было скрыться тому, и приготовился к худшему.
И стояли перед ним богач и судья, и спорили, чье слово из них весомее.
И говорил винодел судье, что богат он и слово за ним.
И отвечал ему судья, уповая на опыт ремесла своего.
И не уступали друг другу, каждый на себя полагаясь.
И считали право на суд святым.
И спорили так, пока не нашли того, кто бы рассудил их.
И доверились старости, считая, что слово за ней.
И вопрошали старика, чьи годы могли бы стать отсчетом новой жизни: "Скажи нам, отче, в руках наших вор и казнить жаждем по злодеянию его.
И богаты, и уважаемы мы, и власть у нас над людьми.
И если неправы мы, может быть, ты будешь судить этого человека?"
И отвечал им старик, чей возраст умножал мудрость его: "Преступил он, когда судил вас богатством вашим, и потянулась рука его к кошелям.
И наказания он не ушел, но приговорен был прежде.
И не вправе судить его я, наказанный годами моими.
И буду судить себя, покуда живу, и жить буду, ибо себя приговариваю.
И от того, что казните его, сами преступите.
И, похитив жизнь у него, ворами станете. Но пусть будет ему путь достойно деяния его, и, идя по нему, не минует он гнева и смерти".
И прозрев тотчас, ужаснулись они гнева своего, ибо поняли, и отпустили вора по миру.
И презрение их было ему наказанием, и в дороге стало оно смертью вору.