Сыновняя любовь
Умирающий старик подозвал к себе сына и попросил чашку воды.
— Папа, о чём ты говоришь! — воскликнул сын. — Что такое вода? Для тебя мне не жалко ничего! Вот, возьми, это жареный барашек, это халва, а вот мёд и орехи.
— Сынок, я не хочу халвы и мёда, я всего лишь хочу пить. Дай мне чашку воды, если ты меня любишь.
— Конечно, я тебя люблю! — отвечал сын. — Хочешь, я укрою тебя самым лучшим одеялом из гагачьего пуха? Хочешь золота, алмазов? Мне ничего для тебя не жаль, ты ведь мой отец, ты так много для меня сделал. Сейчас я позову музыкантов, чтобы они услаждали твой слух благозвучными песнями, и танцовщиц, чтобы они плясали для тебя.
— Сынок, но я хочу пить…
— Возьми вино самого лучшего урожая! А это — ты только понюхай, какой шербет!
— Но мне бы чашку воды…
— Ах, отец, ну зачем ты мелочишься? Я же предлагаю тебе любые сокровища, бери на здоровье, а ты просишь какой-то воды! Разве можно жалкой чашкой простой воды выразить всю любовь и уважение, которые я к тебе испытываю? Давай я лучше переложу тебя на ложе из чистого золота?
— Спасибо, сынок, — прошептал отец. — Теперь я вижу, насколько ты в действительности меня любишь.
— Папа, о чём ты говоришь! — воскликнул сын. — Что такое вода? Для тебя мне не жалко ничего! Вот, возьми, это жареный барашек, это халва, а вот мёд и орехи.
— Сынок, я не хочу халвы и мёда, я всего лишь хочу пить. Дай мне чашку воды, если ты меня любишь.
— Конечно, я тебя люблю! — отвечал сын. — Хочешь, я укрою тебя самым лучшим одеялом из гагачьего пуха? Хочешь золота, алмазов? Мне ничего для тебя не жаль, ты ведь мой отец, ты так много для меня сделал. Сейчас я позову музыкантов, чтобы они услаждали твой слух благозвучными песнями, и танцовщиц, чтобы они плясали для тебя.
— Сынок, но я хочу пить…
— Возьми вино самого лучшего урожая! А это — ты только понюхай, какой шербет!
— Но мне бы чашку воды…
— Ах, отец, ну зачем ты мелочишься? Я же предлагаю тебе любые сокровища, бери на здоровье, а ты просишь какой-то воды! Разве можно жалкой чашкой простой воды выразить всю любовь и уважение, которые я к тебе испытываю? Давай я лучше переложу тебя на ложе из чистого золота?
— Спасибо, сынок, — прошептал отец. — Теперь я вижу, насколько ты в действительности меня любишь.