Где таится смысл?
— Хочу подобраться к очень серьёзной теме, — начал Аму беседу с Меном. — Она, на мой взгляд, кажется загадочней других. Попробую кратко её изложить. Как ты отнесёшься к таким двум точкам зрения? Первая утверждает: смысл всякой деятельности лежит вне её пределов. Иначе говоря, он больше её. Замечу, что понимаю смысл, как то, что способно объяснить, обосновав эту некую деятельность, она же — совокупность событий, которые без того выглядят непонятными и не имеющими цели. Не всем просто на слух воспринять такое, поэтому нарисую картинку.
Аму изобразил палочкой на земле круг, а в нём — множество маленьких разных фигур.
— Я веду речь о том, что находящееся внутри, а это и мы с тобой, не может верно судить об имеющемся снаружи, ибо не видит его, оказываясь в состоянии лишь предполагать: есть ли вне то, что влияет на внутреннее и, если есть, то как оно может влиять? То есть, смысл происходящего, если он вне, скрыт от внутреннего, которое в состоянии лишь гадать насколько оно приблизилось к его пониманию. Такова первая точка зрения.
Мен, слушавший с большим интересом, в этом месте кашлянул и обратился к Аму:
— Позволишь мне изложить вторую?
Аму кивнул. Мен сказал:
— Похоже, она родилась как отрицание первой. Эта точка зрения заявляет, что не нуждается в том, что вовне, которого нет, как и смысла, кроме того, что привносится творящими эту деятельность внутри. Но сомневаюсь, что выбор любой из этих точек зрения основывается на чём-либо доказуемом. Всегда можно предположить, что имеется нечто вовне, нам неведомое. Благо конца познанию и не предполагается.
— Ты хочешь сказать, что вопрос не решаем, — вступил Аму, — из чего можно сделать вывод, что он поставлен неправильно? Но есть вопросы, на которые нет ответов, или ответов столь много и они такие разные.
— Нет, — отозвался Мен, — я хочу сказать, что сегодня немногие в состоянии хотя бы понять, в чём заключается сам вопрос, а не то, что задать его.
— Что ж, — заключил Аму, — значит, можно считать наш разговор преждевременным. Пусть к нему вернутся потомки.
— Надо же что-то оставить и им, — улыбнулся его собеседник.
![]()
Аму изобразил палочкой на земле круг, а в нём — множество маленьких разных фигур.
— Я веду речь о том, что находящееся внутри, а это и мы с тобой, не может верно судить об имеющемся снаружи, ибо не видит его, оказываясь в состоянии лишь предполагать: есть ли вне то, что влияет на внутреннее и, если есть, то как оно может влиять? То есть, смысл происходящего, если он вне, скрыт от внутреннего, которое в состоянии лишь гадать насколько оно приблизилось к его пониманию. Такова первая точка зрения.
Мен, слушавший с большим интересом, в этом месте кашлянул и обратился к Аму:
— Позволишь мне изложить вторую?
Аму кивнул. Мен сказал:
— Похоже, она родилась как отрицание первой. Эта точка зрения заявляет, что не нуждается в том, что вовне, которого нет, как и смысла, кроме того, что привносится творящими эту деятельность внутри. Но сомневаюсь, что выбор любой из этих точек зрения основывается на чём-либо доказуемом. Всегда можно предположить, что имеется нечто вовне, нам неведомое. Благо конца познанию и не предполагается.
— Ты хочешь сказать, что вопрос не решаем, — вступил Аму, — из чего можно сделать вывод, что он поставлен неправильно? Но есть вопросы, на которые нет ответов, или ответов столь много и они такие разные.
— Нет, — отозвался Мен, — я хочу сказать, что сегодня немногие в состоянии хотя бы понять, в чём заключается сам вопрос, а не то, что задать его.
— Что ж, — заключил Аму, — значит, можно считать наш разговор преждевременным. Пусть к нему вернутся потомки.
— Надо же что-то оставить и им, — улыбнулся его собеседник.
