Кабир — певец жизни
В Магахар Кабир переехал только на старости лет. А всю свою жизнь он провел в Бенаресе. Этот город считается самым святым для индусов и одним из самых древних городов мира. Невозможно найти ни одного священного писания, каким бы оно ни было древним, чтобы там не упоминался этот город. Казалось, что он существовал всегда. В этом городе время от времени собирался Великий совет индусов. Однажды Кабира попросили возглавить его. Он пытался отказываться, мотивируя тем, что никогда не читал священных писаний. Ему отвечали:
— Тебе и не надо ничего читать. Тебе не надо ничего говорить. Достаточно твоего присутствия. Оно сделает нас мудрыми.
Кабир не принадлежал ни к одной религии. Однажды, когда муэдзин громко взывал к Богу с минарета, Кабир спросил:
— Разве ваш Бог глухой?
Но никто никогда не обижался на него. Мусульмане считали его своим, индуисты — своим, суфии — своим. Рождён он был в мусульманской семье, а воспитывался индусским монахом, нашедшим его рано утром на берегу Ганга.
Когда это произошло, была тёмная ночь. Очевидно, родители мальчика голодали и оставили его в надежде, что какой-нибудь добрый человек найдёт его и приютит. Монах принёс его в свой ашрам. Многие пытались убедить его, что это нехорошо:
— Мы не знаем, к какой касте относится этот ребенок, а ведь ты — брахман, и твои ученики — брахманы; может получиться никому ненужный скандал. Он наверняка из касты неприкасаемых. Раманада, так звали монаха, ответил:
— Это не имеет значения. Куда же я дену бедного ребенка? Если кому-то это не нравится, пусть уходит.
Он был смелым человеком. Многие ученики покинули его, но Раманаду не очень волновало, что о нём говорят люди; он начал воспитывать ребёнка.
Кабир был не очень маленьким. Когда Раманада нашёл его, тот сказал ему свое имя. Он знал несколько слов, но не знал имен отца и матери. Спустя годы Раманада, уже будучи престарелым человеком, сказал:
— Я ничего не потерял. Все эти ученики и учёные мужи не стоят одного Кабира. Да, я потерял приверженцев. Меня стали сторониться, но я не мог поступить иначе. И я счастлив. Мальчик вырос, и о нём начали говорить. К нему потянулись со всех концов света: мусульмане, индусы, суфии. Все его любили и почитали, как своего святого.
![]()
— Тебе и не надо ничего читать. Тебе не надо ничего говорить. Достаточно твоего присутствия. Оно сделает нас мудрыми.
Кабир не принадлежал ни к одной религии. Однажды, когда муэдзин громко взывал к Богу с минарета, Кабир спросил:
— Разве ваш Бог глухой?
Но никто никогда не обижался на него. Мусульмане считали его своим, индуисты — своим, суфии — своим. Рождён он был в мусульманской семье, а воспитывался индусским монахом, нашедшим его рано утром на берегу Ганга.
Когда это произошло, была тёмная ночь. Очевидно, родители мальчика голодали и оставили его в надежде, что какой-нибудь добрый человек найдёт его и приютит. Монах принёс его в свой ашрам. Многие пытались убедить его, что это нехорошо:
— Мы не знаем, к какой касте относится этот ребенок, а ведь ты — брахман, и твои ученики — брахманы; может получиться никому ненужный скандал. Он наверняка из касты неприкасаемых. Раманада, так звали монаха, ответил:
— Это не имеет значения. Куда же я дену бедного ребенка? Если кому-то это не нравится, пусть уходит.
Он был смелым человеком. Многие ученики покинули его, но Раманаду не очень волновало, что о нём говорят люди; он начал воспитывать ребёнка.
Кабир был не очень маленьким. Когда Раманада нашёл его, тот сказал ему свое имя. Он знал несколько слов, но не знал имен отца и матери. Спустя годы Раманада, уже будучи престарелым человеком, сказал:
— Я ничего не потерял. Все эти ученики и учёные мужи не стоят одного Кабира. Да, я потерял приверженцев. Меня стали сторониться, но я не мог поступить иначе. И я счастлив. Мальчик вырос, и о нём начали говорить. К нему потянулись со всех концов света: мусульмане, индусы, суфии. Все его любили и почитали, как своего святого.
