Мудрый камень
Пришло время старому камню помирать. Погрузили его вместе с другими, такими же, как и он, в самосвал и повезли на камнедробилку — щебёнку делать. Едет камень, вспоминает всю свою долгую жизнь. А вспомнить есть что: довелось ему и на дне морей лежать, и на вершинах гор быть. Землетрясения, ледники, оползни оставили на его боках свои полосатые метки. А один вулкан на память о себе вложил в его сердцевину большую каплю кварца, похожую на алмазную россыпь! Грех жаловаться камню — долгую жизнь прожил он, вряд ли что на земле старше его есть! А умирать-то всё одно неохота…
И тут заметил камень, что некоторые его соседи, которым тоже умирать не хотелось, начали из машины на дорогу выпрыгивать. Стал тогда и он ближе к борту пробираться. Благо водитель лихачом был. Так весь груз на выбоинах и подпрыгивал.
— Эй, — закричал ему идущий по дороге старик. — Куда так торопишься?
— Да вот, церковь строим! — ответил ему водитель. — Щебёнка срочно нужна. А то вся работа встанет!
— А-а, ну тогда торопись! Храм — это дом Божий! Смотрите, старайтесь там, как следует: строите ведь — на веки вечные!
Услыхал это камень. И хоть край борта был уже совсем рядом, остановился и, наоборот, отыскал самое надёжное место, чтобы его даже случайно из машины не выбросило.
Уж очень ему захотелось попасть в дом самого Бога. Да не на какой-то там жалкий миллион лет, а — навсегда!
И тут заметил камень, что некоторые его соседи, которым тоже умирать не хотелось, начали из машины на дорогу выпрыгивать. Стал тогда и он ближе к борту пробираться. Благо водитель лихачом был. Так весь груз на выбоинах и подпрыгивал.
— Эй, — закричал ему идущий по дороге старик. — Куда так торопишься?
— Да вот, церковь строим! — ответил ему водитель. — Щебёнка срочно нужна. А то вся работа встанет!
— А-а, ну тогда торопись! Храм — это дом Божий! Смотрите, старайтесь там, как следует: строите ведь — на веки вечные!
Услыхал это камень. И хоть край борта был уже совсем рядом, остановился и, наоборот, отыскал самое надёжное место, чтобы его даже случайно из машины не выбросило.
Уж очень ему захотелось попасть в дом самого Бога. Да не на какой-то там жалкий миллион лет, а — навсегда!