Манилов

МАНИЛОВ — персонаж поэмы Н.В.Гоголя «Мертвые души» (перв. том 1842 под ценз, назв. «Похождения Чичикова, или Мертвые души»; втор, том 1842-1845). Значимое имя М. (от глагола «манить», «заманивать») иронически обыгрывается Гоголем, пародирующим лень, бесплодную мечтательность, прожектерство, сентиментальность. Возможные литературные источники образа М.— персонажи произведений Н.М.Карамзина, например Эраст из повести «Бедная Лиза». Историческим прототипом, по мнению Лихачева, мог быть царь Николай I, обнаруживающий родство с типом М. Образ М. динамически разворачивается из пословицы: человек ни то ни се, ни в городе Богдан, ни в селе Селифан. Вещи, окружающие М., свидетельствуют о его неприспособленности, оторванности от жизни, о безразличии к реальности: господский дом стоит на юру, «открытом всем ветрам»; М. проводит время в беседке с надписью «Храм уединенного размышления», где ему приходят в голову разные фантастические проекты, например провести подземный ход от дома или выстроить через пруд каменный мост; в кабинете М. два года подряд лежит книжка с закладкой на 14-й странице; в картузах, табачнице рассыпан пепел, горки выбитой из трубки золы аккуратно расставлены на столе и окнах, что составляет досуг М. М., погруженный в заманчивые размышления, никогда не выезжает на поля, а между тем мужики пьянствуют, у сереньких изб деревни М. ни одного деревца — «только одно бревно»; хозяйство идет как-то само собой; ключница ворует, слуги М. спят и повесничают. Портрет М. построен по принципу количественного нагнетания положительного качества (восторженности, симпатии, гостеприимства) до крайнего избытка, переходящего в противоположное, отрицательное качество: «черты лица его были не лишены приятности, но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару»; в лице М. «выражение не только сладкое, но даже приторное, подобное той микстуре, которую ловкий светский доктор засластил немилосердно…»; «В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать: «Какой приятный и добрый человек!» В следующую ничего не скажешь, а в третью скажешь: «Черт знает что такое!» — и отойдешь подальше…» Любовь М. и жены пародийно-сентиментальна. После восьми лет супружества они по-прежнему носят друг другу конфетки и лакомые кусочки со словами: «Разинь, душенька, свой ротик, я тебе положу этот кусочек». Обожают сюрпризы: готовят в подарок «бисерный чехольчик на зубочистку» или вязаный кошелек. Утонченная деликатность и сердечность М. выражается в абсурдных формах неуемного восторга: «щи, но от чистого сердца», «майский день, именины сердца»; чиновники, по словам М., сплошь препочтен-нейшие и прелюбезнейшие люди. Образ М. олицетворяет общечеловеческое явление — «маниловщину», то есть склонность к созданию химер, псевдофилософствованию. М. мечтает о соседе, с которым можно было бы беседовать «о любезности, о хорошем обращении, следить какую-нибудь этакую науку, чтобы этак расшевелило душу, дало бы, так сказать, паренье этакое…», философствовать «под тенью вяза» (пародия Гоголя на отвлеченность немецкого идеализма). Обобщенность, абстрактность, безразличие к деталям — свойства миросозерцания М. В своем бесплодном идеализме М.— антипод материалиста, практика и русофила Собаке-вича. М.— западник, тяготеет к просвещенному европейскому образу жизни. Жена М. изучала французский в пансионе, играет на фортепиано, а дети М.— Фемистоклюс и Алкид — получают домашнее образование; их имена, кроме того, заключают в себе героические претензии М. (Алкид — второе имя Геракла; Фемистокл — вождь афинской демократии), однако алогизм имени Фемистоклюс (имя греческое — окончание «юс» латинское) высмеивает начатки образования полуевропейского русского дворянства. Эффект гоголевского алогизма (уродство, нарушающее благопристойную норму предметного ряда) подчеркивает упадочность «маниловщины»: за обедом у М. на стол ставится щегольский подсвечник с тремя античными грациями и рядом «медный инвалид, хромой… весь в сале»; в гостиной — «прекрасная мебель, обтянутая щегольской шелковой материей» — и два кресла, обтянутые рогожей. Поместье М — первый круг Дантова ада, куда спускается Чичиков, первая стадия «омертвелости» души (М. еще сохраняет симпатию к людям), заключающаяся, по Гоголю, в отсутствии какого бы то ни было «задора». Фигура М. погружена в тусклую атмосферу, выдержанную в сумеречно-пепельных и серых тонах, создавая «ощущение странной эфемерности изображаемого» (В.Маркович). Сравнение М. со «слишком умным министром» указывает на призрачную эфемерность и прожектерство высшей государственной власти, типические черты которой — пошлая слащавость и лицемерие (С.Машинский). В инсценировке поэмы, осуществленной МХАТом (1932), роль М. исполнял М.Н.Кедров.

Лит.: Маркович В. Петербургские повести Н.В.Гоголя. Л., 1989; см. также лит. к статье «Чичиков».