Всеслав Полоцкий
Всеслав Полоцкий (1044?—14.04.1101) — полоцкий князь, сын Брячислава Изяславича, правнук Владимира Святославича и Рогнеды. В замысле и в композиции «Слова о полку Игореве» В. П. отведено значительное место. Ему посвящена довольно пространная былина-пародия, кроме того, он упоминается еще в нескольких местах.
В понимании Автора В. П. был яркой, но противоречивой личностью, волевым, деятельным князем, но с душой мятежной, мятущейся, политиком, устремленным в прошлое, а не в будущее, одержимым мечтой о возвращении родному Полоцку былой славы, былой независимости и прежних обширных владений.
По-видимому, о В. П. были сочинены песни-славы, в которых он уподоблялся былинному богатырю Вольху Всеславьевичу. Столь несправедливое, а главное, чрезвычайно опасное для единства Руси возвеличивание самостийного князя-мятежника и послужило, видимо, одной из причин, побудившей Автора создать свой образ В. П. Это пародийно-сниженный образ князя-неудачника, князя «с буйной», зря растрачиваемой энергией, «с дерзким телом» и немудрой душой. Намеренно перетасовав, переставив местами действительные исторические события, в которых участвовал В. П., и добившись таким образом пародийной подсветки якобы героических деяний князя, Автор развенчивает пустохвальное фанфаронство лжеэпических сказаний
о нем, вскрывает их несоответствие историческим фактам. К примеру, сказитель возвеличивает захват В. П. киевского «злата стола», но Автор тут же показывает, сопоставляя вымыслы с фактами, что в Киев полоцкий князь попал не единым могучим «скаком», как Вольх Всесла-вьевич, а жалким пленником Ярославичей, привезенным, как хорошо было известно в то время, в оковах и заточенным в земляную тюрьму. Престол же великого князя киевского он вовсе не завоевал, не добыл себе мечом и копьем, как следовало бы герою эпической поэмы, но был посажен на «злат стол» по милости и излишней доверчивости киевлян. Вскоре киевлянам пришлось горько пожалеть об этом необдуманном решении. В. П., возглавивший киевское войско, которое направлялось к Белгороду, чтобы сразиться с поляками, тайно, предательски покинул киевлян, «укрывшись тьмой полуночи», оставив их на милость изгнанного ими князя Изяслава, вернувшегося вместе с польским войском. И «милость» не заставила себя ждать: 70 киевлян были лишены жизни и еще больше, надо полагать, были посажены в земляные тюрьмы.
Как Олег Гориславич на юго-востоке Руси, так и В. П. на северо-западе возглавляет бунт прошлого против настоящего и будущего — движение за полное обособление своих владений от Киевской Руси, за раскол единого русского государства. Это, однако, вовсе не мешает ему силой оружия расширить сферу своего господства на Новгородскую землю и некоторые другие местности, некогда, до образования др.-русск. государства, занятые кривичами, далекими предками половчан. Вот почему не прельщал его даже трон великого князя киевского. Этим же объясняется странная звуковая аномалия: живя рядом с храмом Св. Софии в Киеве, он слышит звоны не ее. колоколов, а колоколов Св. Софии в далеком, но родном Полоцке.
В понимании Автора В. П. был яркой, но противоречивой личностью, волевым, деятельным князем, но с душой мятежной, мятущейся, политиком, устремленным в прошлое, а не в будущее, одержимым мечтой о возвращении родному Полоцку былой славы, былой независимости и прежних обширных владений.
По-видимому, о В. П. были сочинены песни-славы, в которых он уподоблялся былинному богатырю Вольху Всеславьевичу. Столь несправедливое, а главное, чрезвычайно опасное для единства Руси возвеличивание самостийного князя-мятежника и послужило, видимо, одной из причин, побудившей Автора создать свой образ В. П. Это пародийно-сниженный образ князя-неудачника, князя «с буйной», зря растрачиваемой энергией, «с дерзким телом» и немудрой душой. Намеренно перетасовав, переставив местами действительные исторические события, в которых участвовал В. П., и добившись таким образом пародийной подсветки якобы героических деяний князя, Автор развенчивает пустохвальное фанфаронство лжеэпических сказаний
о нем, вскрывает их несоответствие историческим фактам. К примеру, сказитель возвеличивает захват В. П. киевского «злата стола», но Автор тут же показывает, сопоставляя вымыслы с фактами, что в Киев полоцкий князь попал не единым могучим «скаком», как Вольх Всесла-вьевич, а жалким пленником Ярославичей, привезенным, как хорошо было известно в то время, в оковах и заточенным в земляную тюрьму. Престол же великого князя киевского он вовсе не завоевал, не добыл себе мечом и копьем, как следовало бы герою эпической поэмы, но был посажен на «злат стол» по милости и излишней доверчивости киевлян. Вскоре киевлянам пришлось горько пожалеть об этом необдуманном решении. В. П., возглавивший киевское войско, которое направлялось к Белгороду, чтобы сразиться с поляками, тайно, предательски покинул киевлян, «укрывшись тьмой полуночи», оставив их на милость изгнанного ими князя Изяслава, вернувшегося вместе с польским войском. И «милость» не заставила себя ждать: 70 киевлян были лишены жизни и еще больше, надо полагать, были посажены в земляные тюрьмы.
Как Олег Гориславич на юго-востоке Руси, так и В. П. на северо-западе возглавляет бунт прошлого против настоящего и будущего — движение за полное обособление своих владений от Киевской Руси, за раскол единого русского государства. Это, однако, вовсе не мешает ему силой оружия расширить сферу своего господства на Новгородскую землю и некоторые другие местности, некогда, до образования др.-русск. государства, занятые кривичами, далекими предками половчан. Вот почему не прельщал его даже трон великого князя киевского. Этим же объясняется странная звуковая аномалия: живя рядом с храмом Св. Софии в Киеве, он слышит звоны не ее. колоколов, а колоколов Св. Софии в далеком, но родном Полоцке.
