Дикие люди играют значительную роль в традиционной символике и геральдике. Они считаются олицетворением необузданной природы перед заселением ее культурными людьми и в связи с этим сравниваются с великанами. Им тоже часто приписывается сверхчеловеческий рост. Классическими примерами диких людей являются сатиры, силены и фавны античных легенд, а также бог природы Пан. В Библии Са'иримы, «лохматые», называются полевыми чертями. Похожие получеловеческие-полузвериные образы встречаются также в индейских легендах, и в фольклоре народов Центральной Азии. В последнее время часто дискутируется вопрос о том, что в этом случае, возможно, идет речь просто о проекциях неосознанных представлений (олицетворения необузданной половой жизни), которые символизируют на свой лад «тоску по свободной реализации желаний», или здесь задействована разновидность древней традиции, которая закрепляет воспоминания о доисторическом образе жизни. Кроме этого, была высказана гипотеза о том, что в отдаленных областях может существовать еще не вымершая форма первобытных людей, например потомки человека прямоходящего (homo erectus) или неандертальца. Это предположение дает повод для постоянно всплывающих слухов о йети, дремо, михго, алмасе или алмасти (Азия), Саскавче и Бигфуте (Северная Америка). В Центральной Америке в мифологии лакандонов тоже известен лесной человек, Юм К'акс. Кажется, что появляющиеся иногда следы ног придают явно непостижимым образам налет реальности. Гипотезы эзотерического происхождения приписывают этим природным существам жизнь между оккультным миром и «грубой реальностью», в то время как исследователи религии придерживаются мнения, что речь идет об очень живых, еще не исчезнувших из памяти человечества представлений о духах леса и кустарников, охраняющих природу, которые при наличии соответствующих внутренних «провоцирующих ситуаций», например стресса, возбуждения, одиночества в лесных местностях и т.п., могут привести к возникновению галлюцинаций или видений волосатых, похожих на обезьян лесных людей. (См. Лошадь, Козел.) В геральдике «дикий человек» изображается прежде всего в качестве щитодержателя, например в гербе Пруссии. Его образ чеканился на монетах герцогов фон Брауншвейг-Люнеберг.
Книга символов. СатирВ средневековом собрании новелл «Геста Романорум» («Gesta Romanorum», ок. 1300) дикие люди в образе монстров называются также «Monstra et Portenta», воспринимаются символически и утилизуются в примеры человека, который в своей совершенной форме слишком легко становится самовлюбленным. Люди с собачьими головами, или кинокефалы, которые говорят лая и одеты в звериные шкуры, считаются символами тех кающихся грешников, которые «должны быть покрыты звериными шкурами, т. е. подвергаются более строгому искуплению, чтобы подавать хороший пример другим». Негативными примерами являются «люди с рогами, курносыми носами и козлиными ногами. Это высокомерные люди, которые повсюду показывают свои рога высокомерия, обладают себе во благо очень небольшим чутьем рассудительности и в погоне за роскошью приобретают ноги козла. Так как козы очень быстро бегают и ловко карабкаются, это относится к высокомерным!» Напротив, в далекой Индии примерами для подражания считаются «женщины с бородами», достигающими груди, но голова которых совершенно лысая. Это справедливые люди, которые идут справедливой дорогой церковных учений и не позволяют сбить себя с нее ни любви, ни ненависти (предположительно потому, что из-за своей обособленности совершенно не подвергаются искушению пережить плотские желания, как это рассказывается от легендарной святой Куммернусе, а также Вилгефортис или Либораде). Двойственное значение диких людей в отношении воздействия их морального облика привело к тому, что они смогли стать прототипом похотливых природных существ — Сатира, Фавна, Пана, Силена и пр. или троллей скандинавских мифов и, наоборот, символами неиспорченной жизни, далекой от того излишества, которое испортило Содом. В тексте к гравюре на дереве Ганса Шауфеляйна (Нюрнберг, конец XVI в.) «Жалоба диких людей на неверный мир» говорилось помимо прочего: «Как невоспитанна молодежь, старость без добродетели, как бесстыдны женщины, как дики мужчины», — что даже дикие люди, жившие в нецивилизованном месте вне мира людей с их испорченными нравами, казались себе культурными.
С точки зрения глубинной психологии такие существа относятся к «лесным» зарослям, «нетронутой» части личности. Аеппли замечает по этому поводу, что символика снов этой элементарной области считается в основном опасной, «так как мы не должны быть ни лесными людьми, ни снова становиться ими, ни карликами, ни кобольдами. Даже самый набожный отшельник, который никогда не покидает свое зеленое убежище и бедную хижину, и никто не нарушает его одиночества, теряет свою человеческую сущность и сам становится деревом и старым зверем, сам становится лесом и, как следствие, всего лишь природой». Адекватное основное значение у «дикости» (йе) в китайском предании: внешний мир — некультурная область — и «дикий человек» (йе-ен) является варваром, который представлялся живущим в некогда широко раскинувшихся лесах. Разбойники назывались «братьями зеленого леса».