Сюй Угуй благодаря рекомендации Нюй Шана встретился с вэйским царём У-хоу. Царь учтиво спросил гостя:
— Почему вы, учитель, изъявили согласие встретиться со мной? Может быть, вас утомили ваши труды в лесах?
— Это я могу посочувствовать вам, государь, а не вы мне, — ответил Сюй Угуй. — Ведь вы, государь, погрязли в низменных страстях, а длительная любовь или ненависть делают душу больной. Если же вы отбросите низменные страсти, любовь и ненависть, у вас будут болеть глаза и уши. Тогда уже мне придётся выражать вам сочувствие. Отчего же вы, государь, так переживаете за меня?
Царь высокомерно промолчал, и тогда Сюй Угуй сказал:
— Осмелюсь рассказать государю, как я распознаю собак. Худшие собаки думают лишь о том, как насытить брюхо; таковы же и повадки кошки. Собака средних качеств смотрит вверх, словно на солнце. Лучшие же собаки словно бы забывают о себе. Коней я распознаю ещё лучше, чем собак. А распознаю я их так: если конь скачет прямо, словно по отвесу, поворот делает, словно по крюку, описывает квадрат, словно по наугольнику, и бежит по кругу, точно по циркулю, это — конь царства. Однако ж и он уступает коню Поднебесной. У коня Поднебесной талант совершенно необыкновенный: вид у него такой, будто он чего-то страшится, что-то потерял, от самого себя отрешился. Такой конь мчится впереди всех, не поднимая пыли и не зная, куда скачет.
Царю стало смешно, и он громко рассмеялся. Когда же Сюй Угуй вышел, Нюй Шан спросил его:
— Чем вы, учитель, так развеселили моего государя? Сколько я ни наставлял его, будь то окольным путём, обращаясь к «Книге Песен», «Книге Преданий», запискам о ритуале и музыке, или же говоря без обиняков, ссылаясь на записи в Шести шкатулках и на железных табличках, мне ни разу не удалось сделать так, чтобы государь обнажил свои зубы в улыбке. Чем же вы, учитель, сумели так развеселить нашего государя?
— Я только рассказал ему о том, как я распознаю собак и коней, — ответил Сюй Угуй.
— Только и всего? — удивился Нюй Шан.
— Не приходилось ли вам слышать историю одного изгнанника из царства Юэ? Прожив в изгнании несколько дней, он радовался, когда встречал кого-нибудь из знакомых земляков. Прожив в изгнании несколько месяцев, он радовался, когда встречал кого-нибудь из земляков, чьё имя было ему знакомо. А после того, как он прожил в изгнании целый год, он был рад встретить любого человека, который был похож на его земляка. Чем дальше уходил он от людей, тем больше тосковал по людям. Когда же он очутился в пустынных землях и дни напролёт бродил в лесной чаще по безлюдным тропам, то был рад, когда слышал что-либо похожее на звук человеческих шагов. И сколь сильнее была бы его радость, если бы он увидел перед собой собственных братьев и родичей! Как же много времени прошло с тех пор, как наш государь слышал Настоящего человека!