Суфийская притча


Ученик, пришедший поклониться одному суфию, спросил его из чистого любопытства:
— Для чего предназначены тридцать великолепных гератских мулов, что стоят на вашем дворе?
Мудрец без промедления ответил:
— Они предназначены для тебя.
Ученик обрадовался, услышав, что мулы достанутся ему, но всё же спросил:
— С меня, конечно, что-то причитается?
— Цена их превышает твои теперешние возможности, — ответил Учитель, — но моё условие таково: никто не должен знать, что мулов ты получил от меня. Я здесь не для того, чтобы прослыть «добряком» вследствие подобных поступков. Люди обычно судят о «доброте» по действиям, причины и последствия которых они не способны распознать.
— Цена твоя меньше малого, — сказал ученик.
Вне себя от радости он забрал животных, говоря себе: «Учитель поистине облагодетельствовал меня. Это внешнее проявление внутреннего благословения».
Скоро наступил вечер, и ученик был схвачен ночным дозором. Стража решила между собой: «Надо обвинить этого человека в каком-либо преступлении так, чтобы он не мог это отрицать. Например, скажем, что мулы куплены на награбленные деньги, если он не сумеет объяснить, как он их получил. Он наверняка в чём-то виноват, судя по его исхудалости и ветхой одежде. Скажем, что мы его и прежде видали, и всегда в сомнительном обществе».
Ученик предстал перед судом, но отказался давать какие-либо объяснения по поводу животных. Судья приказал бить его палками.
Тем временем мудрец посылал поочерёдно других учеников следить, что происходит с тем человеком. Одно за другим приходили сообщения «Он отказывается говорить» и «Его силы на исходе, они пытают его». В конце концов суфий сам поспешил в суд. На основании его показаний, что именно он подарил ученику животных, обвиняемый был освобождён.
Затем Учитель обратился к суду, своим ученикам и народу, недоумевавшим по поводу этого случая. Он сказал:
— Репутация великодушного человека опасна по трём причинам: она может испортить того, кто имеет такую репутацию; она может погубить того, кто восхищается таким великодушием, если он слепо подражает ему; она может разлагающе воздействовать на того, к кому великодушие обращено, если ему известно, от кого оно исходит. Необходимо исключить даже малейшее чувство, что ты чем-то кому-то обязан. Вот почему суфию надлежит проявлять великодушие в полнейшей тайне. Высшая форма великодушия, известная среднему человеку, равна низшему проявлению истинного великодушия. Первоначально оно служило мостом к освобождению от предрассудков. Теперь оно превратилось в самоцель и стало настоящим бедствием.