Однажды вышли три вора на свой промысел, чтобы украсть что-нибудь. А царь, что в тех краях правил, как раз в этот час тайно, в простой одежде по городу ходил: хотелось ему посмотреть, как подданные его живут. Увидел он трёх воров, подошёл к ним и спрашивает:
— Кто вы такие будете, братцы?
— Мы воры, ищем, чего бы украсть! — отвечают они. — А ты кто?
— Я тоже вор. А чем же вы, братцы, знамениты в своём деле? — спрашивает царь.
— У меня такой глаз, — говорит один, — что как только взгляну на любой замок, так он сразу и отпирается.
— А у меня такой нюх, — говорит другой, — что я любой клад даже под землёй чую.
Третий сказал:
— А я один раз увижу человека и потом хоть через сто лет могу сказать, где его найти.
Потом они стали у царя спрашивать:
— Теперь и ты нам, вор, скажи, чем можешь похвастаться.
— Если я кивну головой в одну сторону, — ответил царь, — то человека сразу повесят, кивну в другую — он избавится от петли. Так что если вместе пойдём, то половину добытого мне будете отдавать.
«Такой товарищ нам будет кстати, — подумали воры. — Ведь мы всё время под страхом казни живём, а с ним нам нечего петли бояться». И взяли они его в товарищи.
Повёл их царь туда, где его собственная казна хранилась. Взглянул первый вор на запоры, и они тотчас раскрылись. Второй сразу показал, где сокровища схоронены. Набрали воры золота и драгоценностей, собрались уходить, а тут как раз стражники их и схватили. Царь-то потихоньку от воров скрылся, да и послал туда стражников. Привели троих воров на царский суд, и повелел царь их повесить. Вспомнили тогда воры про нового товарища: «Вот был бы он здесь, то вызволил бы нас!» Первые два вора спросили у третьего:
— Скажи, братец, где же наш новый товарищ?
Огляделся тот кругом и указал на царя, что сидел на престоле:
— Вот он!
Тогда все трое воров взмолились:
— О махарадж, мы показали тебе всё, что умеем. Теперь ты покажи своё уменье, недаром же ты назвался нашим товарищем.
Сделал царь знак головой, и стражники тотчас освободили воров. Отдал царь им половину того, что они взяли в казне, и велел никогда больше не брать чужого.